Авто в облаках

Ультрамариновое небо,
От бурь вспотевшая земля,
И развернулись желчью хлеба
Шахматною доской поля.

Кто, вышедший из темной дали,

Впитавший мощь подземных сил,
В простор земли печатью стали
Прямоугольники вонзил.

Кто, в даль впиваясь мутным взором,

Нажатьем медленной руки
Геодезическим прибором
Рвет молча землю на куски.

О Землемер, во сне усталом

Ты видишь тот далекий скат,
Где треугольник острым жалом
Впился в очерченный квадрат.

И циркуль круг чертит размерно,

И линия проведена,
Но все-ж поет, клонясь неверно,
Отвеса медного струна:

О том, что площади покаты

Под землемерною трубой,
Что изумрудные квадраты
Кривой рассечены межой;

Что пыльной мглою опьяненный,

Заняв квадратом ближний скат,
Углом в окружность заключенный,
Шуршит ветвями старый сад;

Что только памятник, бессилен,

Застыл над кровью поздних роз,
Что в медь надтреснутых извилин
Впился зеленый купорос.

Гимн Маяковскому

Озверевший зубр в блестящем цилиндре –
Ты медленно поводишь остеклевшими глазами
На трубы ловящие, как руки, облака,
На грязную мостовую, залитую нечистотами.

Вселенский спорстмэн в оранжевом костюме,

Ты ударил землю кованным каблуком,
И она взлетела в огневые пространства
И несется быстрее, быстрее, быстрей…

Божественный сибарит с бронзовым телом,

Следящий, как в изумрудной чаше Земли,
Подвешенной над кострами веков,
Вздуваются и лопаются народы.

О Полководец Городов, бешено лающих на Солнце,

Когда ты гордо проходишь по улице,
Дома вытягиваются во фронт,
Поворачивая крыши направо.

Я, изнеженный, на пуховиках столетий,

Протягиваю тебе свою выхоленную руку,
И ты пожимаешь ее уверенной ладонью,
Так что на белой коже остаются синие следы.

Я, ненавидящий Современность,

Ищущий забвения в математике и истории,
Ясно вижу своими все же вдохновенными глазами,
Что скоро, скоро, мы сгинем, как дымы.

И, почтительно сторонясь, я говорю:

«Привет тебе, Маяковский!»

Исидор Бобович

Пещерные люди