Автобиографические записки.Том 3

И.Ф. Титов передал мою рукопись для ознакомления в редколлегию издательства ЛОССХа, членами которой были, насколько я помню, Н.Э. Радлов, И.Ф. Титов, Е.Р. Малкина, Веселов и др.[151] Николай Николаевич Лунин, которого просили дать отзыв о моих «Записках», дал вполне благоприятный. Решено было издавать, и редактором от издательства была назначена Малкина Екатерина Романовна.

В феврале 1934 года пошел в печать I том моих «Записок»…[152]

* * *

Несмотря на загруженность Сергея Васильевича, мы продолжали ездить для отдыха в Детское Село. Много там гуляли. Часто ходили в Екатерининский парк к Катальной горке и смотрели подолгу на лыжников, которые стремительно сбегали вниз к озеру. Кругом смех, румяные от мороза лица. Весело было смотреть на молодежь.

Сделала акварель «Лыжники»[153]. Очень ярко вспоминаю всю обстановку моей работы. Была зима. Однажды мы проходили в Екатерининском парке мимо поляны, покато спускающейся от дворца к прудам. Мне понравилось сочетание тонов серого обелиска с темно-зеленой хвоей сосны и лиловатой сеткой ветвей огромной вербы.

Поляна была покрыта глубоким снегом, доходившим до пояса. Сергей Васильевич решил (он был в валенках) протоптать мне дорожку до того места, откуда я хотела рисовать. Я быстро принялась за работу, а Сергей Васильевич стоял рядом, оберегая меня от пробегавших мимо лыжников.

Это была последняя работа, сделанная мною при ласковой заботе моего мужа…

Надвигалось ужасное событие…

В начале апреля 1934 года Сергей Васильевич был командирован на завод синтетического каучука. Видимо, во время поездки подхватил заразу и, вернувшись домой, слег, чтобы больше не встать.

Сергей Васильевич умер 2 мая 1934 года в 9 часов 15 минут вечера, во время грозы…

С ним я похоронила мою лучшую половину. Несчастье мое до сих пор мне так тяжко, что я не могу спокойно о нем говорить…

Чтобы заглушить душевную боль, я старалась завалить себя работой, главным образом по приведению в порядок дел Сергея Васильевича. Его ученики, Г.В. Пеков, мои родные и друзья старались поддержать меня. Была организована комиссия во главе с А.Е. Фаворским, которая разбирала бумаги Сергея Васильевича.

В посмертном сборнике работ Сергея Васильевича мне пришлось принять близкое участие, так как я взяла на себя оформление и иллюстрации этой обширной книги. В сношениях с типографией и в решении технических вопросов помогал мне Иосиф Александрович Пастернак. В комиссии, работавшей по созданию сборника, приняли участие академик А.Е. Фаворский, профессор В.Я. Курбатов и др. Но энергичнее, целеустремленнее всех была Анастасия Осиповна. Она неутомимо и с огромным упорством и мужеством преодолевала бесчисленные препятствия, выраставшие на пути этого сборника.

Сергей Васильевич незадолго до своей смерти решил просить Сергея Мироновича Кирова принять его. Он хотел поделиться с ним своими мыслями о каучуковой промышленности, просить его совета, рассказать ему о своих затруднениях. Но преждевременная смерть помешала исполнить это намерение.

С самого начала выступления моего мужа на конкурсе по изобретению каучука Сергей Миронович самым пристальным образом следил за этими работами.

Я считала своим долгом перед памятью Сергея Васильевича осуществить его последнее желание, зная, о чем он хотел говорить с Сергеем Мироновичем.

Сергей Миронович не отказал в моей просьбе принять меня. В один из дней конца мая 1934 года мне позвонили из Смольного, что Сергей Миронович меня ждет к трем часам.

Показав свой документ внизу здания, я получила пропуск и поднялась по широкой лестнице на самый верх и вошла в приемную. Мне не пришлось долго ждать. Вскоре мне сказали, что Сергей Миронович меня ожидает.

Я открыла дверь и вошла. Передо мной была обширная комната, у противоположной стены которой стоял большой письменный стол. За ним сидел Сергей Миронович Киров. Увидев меня, он поднялся и пошел навстречу. Мы очень внимательно, серьезно и молча посмотрели друг другу в глаза. Его наружность: среднего роста, широкоплечая фигура могучего сложения. Лицо широкое, скуластое. Прямой короткий нос. Энергично и резко очерченный рот. Небольшие, глубоко сидящие черные глаза. Кожа на лице огрубевшая, красноватая, как у матроса или воина, который много дней провел на воздухе, и в ветер, и в мороз, и на пекле солнца. Лицо чрезвычайно умное. Взгляд проницательный и наблюдательный. Вся фигура отважная, стремительная, со скованным до нужного момента темпераментом.

Он молча указал мне на кресло. Мы сразу стали говорить о делах. У меня была бумажка, на которой я записала то, что мне надо было сказать, я ее положила на стол и, справляясь с ней, стала говорить. Он молча внимательно слушал, потом пододвинул записную книжку и стал в нее записывать, иногда переспрашивая, когда хотел подробнее узнать о том или другом.