Автобиография

В конце концов, я отошел от дел, сохранив, конечно, связи. Единственно, в чем успел еще активно поучаствовать это в создании медицинского центра для ликвидаторов. Проходило же это сразу после регистрации нашего союза. Все члены исполкома, конечно, активно участвовали в этом процессе. Но как-то так получилось, что большинство ликвидаторов, сколь бы заметную роль они там не играли в самой общественной организации, люди-то были далекие от вопросов радиации. Большинство из них осознали, что-такое радиоактивность только на своем личном чернобыльском опыте. Ни образования соответствующего люди не имели, ни знания медицинских аспектов – профилактики или лечения таких заболеваний – люди просто не имели. Поэтому я на тот период, наверное, был полезен. Мне легче было разговаривать с врачами и специалистами по этим вопросам.

Главный врачом тогда был Кузьмин, человек, воспитанный в известном плане. Ведь наша 2-я областная больница, на базе которой центр создавался, была «вотчиной» КПСС, и обслуживала в первую очередь функционеров обкома партии и властных структур. И вдруг эта больница приобретает совершенно новый не свойственный ей набор функций, а врачи получают непривычный контингент больных людей, да еще и проблемы радиационной медицины, в которых, прямо скажем, мало кто тогда ориентировался. Да и в человеческом плане они как-то не очень воспринимали эту ораву чернобыльцев… (смеётся), вчерашних водителей, строителей, слесарей, монтажников и прочих «непривилегированных» членов общества. Ну и Кузьмин, конечно, как огня боялся всего этого, и изменить его отношение было трудно.

Хотя какой-то «нюх» у него все же был, жизнь, видимо, научила. Приближались большие перемены в стране. Он как-то гибко сориентировался, и в итоге удалось эту идею «продавить». Я помню было большое собрание всего коллектива этой больницы. Меня попросили там выступить и объяснить просто врачам, ради чего этот центр создается, какова специфика этих больных. И я как мог – тоже ведь не врач – объяснил им проблемы радиобиологии, мне знакомые: как воздействует ионизирующее излучение на организм человека, какими могут быть последствия и так далее. Объяснил, понятно, только на теоретическом уровне. Поначалу видно было, что коллектив больницы сильно настроен против и что этого всего им совсем не надо. Ну вот как-то удалось снять антогонизм, заинтересовать… И, в сущности, мы оказались тогда первыми в Советском Союзе, кто создал такой официальный центр. Первыми – из всех региональных организаций союза «Чернобыль», который объединял тогда без малого 800 тысяч ликвидаторов.

Плутоний как «момент истины»

– Николай Дмитриевич, поговорим о плутонии. Говорят, большая его часть вышла за пределы чернобыльского реактора…

– Давай-ка, определимся. Что именно вышло из реактора?… Топливо загружают в реактор в виде окисла урана, с обогащением по урану-235 в 2–4 процента… Вот факты, которые мы точно знаем: РБМК,[6] это уран-графитовый реактор, где уран в качестве топлива (190 тонн), графит – замедлитель нейтронов и вода – теплоноситель. Вот все основные компоненты реактора. Его запускают, и по ходу работы идет накопление плутония-239 и его более тяжелых изотопов, а также продуктов деления. Радиоактивность топлива при этом возрастает многократно! Среди продуктов деления есть радиоактивные благородные газы, которые просто в силу своей химической сущности, не соединяются с другими элементами, а норовят выйти наружу. И это создает проблему любой атомной станции, которая «газит» через вентиляционную трубу, которая у нее есть. А выпущенные кюри радиоактивных благородных газов, это штатный или регламентный выброс данной конкретной станции. Затем известные продукты деления – кроме многочисленных изотопов йода, это еще и цезий-137, стронций-90, которые у всех на слуху. Последние относительно долгоживущие, с периодом полураспада до 30 лет. Цезий, например, тоже образует большое количество летучих химических соединений при высоких температурах… Там же в топливе доходило до 2000 °C! Ну и остальные сотни и сотни различных изотопов, с периодом полураспада от какого-то количества лет до миллисекунд.

Всё перечисленное и создает ту активность, которую можно оценить на весь реактор, ну, допустим, несколько миллиардов кюри. Что получается после взрыва? Во-первых, часть этой активности унесла группа благородных радиоактивных газов, которая и так норовит выйти из активной зоны реактора. Она ушла с тем облаком, которое распространилось потом по Европе и Скандинавии. Во-вторых, другую ее часть унесла группа радиоактивных изотопов, которые при повышении температуры переходят в летучую форму и «газят» постоянно. Такой «факел» продолжался, пока саркофаг не построили.