Автобиография большевизма: между спасением и падением

Буров хоть и самоубийца, но не лишен рассудка. Его способность прочесть Хорохорину лекцию о собственном недуге служит доказательством того, что он мыслит здраво. Нездоровые тенденции Бурова проистекают из его повышенной чувствительности, впечатлительной природы и ослабленного состояния нервной системы. Продукт городской мелкой буржуазии, он является тем типом личности, который наиболее легко становится жертвой интеллигентской среды[2155]. Используя неврастению Бурова как способ объяснить непрерывное и непомерное перевозбуждение нервной системы типичного вузовца[2156], Гумилевский мог бы сослаться на доктора Л. Мирельзона, который отмечал, что «по старым, давно утвердившимся в медицине взглядам, неврастения развивается вследствие отравления нервных клеток нашего мозга каким-нибудь ядом. Этим ядом могут быть продукты жизнедеятельности самих нервных клеток… нервное переутомление»[2157].

Врачи придавали вопросу физической и психической конституции первостепенное значение не только с биологической, но и с социально-евгенической точки зрения. Большой интерес вызывало «прослеживание классовой генеалогии студентов»[2158]. Крепкие пролетарские гены, считал Ласс, способствовали здоровью. Упадочнический, мелкобуржуазный генофонд нес ответственность за вырождение молодежи. «Отражаясь прежде всего на высшем органе интеллекта – мозге – и центральной нервной системе, патологическая наследственность оказывает свое пагубное влияние в области наиболее чувствительной и восприимчивой к вредным влияниям – половой сфере»[2159].

Гумилевский задумал Бурова как человека, который родился и вырос среди беспутной интеллигенции; соответственно, он наделил своего персонажа нестойкой половой конституцией. «Известно, что дети, происходящие от сладострастных, развратных родителей, чаще других детей предаются половым излишествам всякого рода»[2160]. Чем раньше начинается половая активность, тем чаще она происходит, и тем быстрее опустошаются половые железы. Наступает преждевременное старение[2161]. В этом отношении окружение Бурова также было, предположительно, наименее благоприятным. Исследователей не удивляло, что буржуазная среда, максимально насыщенная «праздностью и психическими раздражителями», приводит к поллюции семени уже с 13 лет[2162]. «Ранние половые ощущения» такого рода являются причиной тяжелых переживаний для ребенка. «Организм еще не созрел»[2163].

Ученые осуждали «внутреннее побуждение» – стимул к половому сношению, о котором часто сообщали студенты, – видя в нем чисто инстинктивный, животный импульс; ему следовало противопоставить здоровую половую жизнь, которая стимулировалась лишь внешним возбуждением. «Необходимо обуздать наше внутреннее побуждение!» – взывал якутский врач Гущин[2164]. Природный половой зов противопоставлялся половому интересу, который медленно развивался под влиянием литературы и друзей[2165]. «Потребность как причина первого сношения играет особенно важную роль в мелкобуржуазной, пресыщенной среде, – заметил Ласс. – Иногда потребность эта возникает совершенно случайно, являясь результатом неправильного воспитания ребенка». Эрудированные студенты сами проговаривали эту тему: «Происхожу из мелкобуржуазной среды, бессистемно воспитан», – сообщает студент-медик. И далее: «Половой акт родителей совершенно ненамеренно происходил на моих глазах. Совершенно естественно, что такое обстоятельство и ряд других наблюдений над поведением взрослых привел к раннему половому влечению и потребности удовлетворить его. Первое сношение произошло без всякого влечения к объекту, из простой потребности удовлетворить половое чувство»[2166]. А вот у студентов из фабричной среды семенные поллюции начинались позже, примерно к 15 годам. Межсубъектные отношения – «страсть» и «влечение» к другому – вот что являлось у них первоначальным сексуальным стимулом. Среди крестьян «половая потребность» вообще едва ли играла какую-то роль[2167].

Находясь с детства под властью внутренних побуждений и фантазий, усугубив свое сексуальное томление долгим сидением за книгами, начитавшиеся статей Коллонтай и Троцкого о сексуальной эмансипации, студенты были падки на онанизм. Научные опросы зарегистрировали распространенность сексуального самоудовлетворения среди студентов времен НЭПа. Московские студенты признавались в этом в анкетах:

Из разговоров со своими близкими товарищами, как студентами, так и с другими, я вынес, что онанизмом сейчас занимаются большинство молодежи и даже лица уже женатые, но в связи с тем, что жены – общественные работники – и их мужья не видятся по 2, 3 и 4 года. <…> Нужно во что бы то ни стало путем лекций разъяснить студентам: 1) влияние онанизма на организм, 2) половую гигиену, 3) некоторые правила (научные) супружеской жизни, 4) как можно, с научной точки зрения, избежать деторождения, не допуская аборта и т. д. (Слесарь, 22 года)