Автобиография Шэрон Стоун. Красота жизни, прожитой дважды

Мы, бывало, говорили, что точно встречались в предыдущей жизни и вместе горели на костре. Нынешнее пламя не имеет с тем ничего общего. Я так и не смогла заменить Кристин после ее смерти – все думала, что заменю, что появится другая красивая, сильная, суровая женщина. Я даже обратилась в полицию с просьбой подыскать кого-нибудь, но никого не нашлось. Просто в мире не было еще одной Кристин. Полагаю, это отчасти превратило меня в отшельницу. Я потеряла своего второго пилота.

Я до сих пор плачу, когда думаю, не нанять ли кого-то на ее должность. Я хожу туда-сюда по комнате, как делаю всегда, когда мне сложно справляться с эмоциями. Кристин в такие моменты спокойно сидела, наблюдала за мной и спрашивала: «Ну, что ты пытаешься найти?» Однажды я сказала: «Свое здравомыслие». На следующий день она принесла мне маленькую коробочку. Внутри был клочок бумаги с надписью «ЗДРАВОМЫСЛИЕ ШЭРОН СТОУН» и бабочка, настоящая бабочка. Теперь, когда приходится туго, я подхожу к каминной полке и открываю стоящую там коробочку. Она позволяет мне ощутить покой. Вот оно – мое здравомыслие.

Мой отец был суровым парнем, но даже он порой плакал. Нечасто, в тех случаях, когда случалось нечто очень важное. Еще он умел смеяться до слез – часто. Он готов был продемонстрировать собственную уязвимость, особенно в последние годы.

Когда он сказал мне, что научился видеть чудо в каждом дне, что в этой философии есть зерно истины, что она стала для него ключом к благополучию, он тем самым признал, что прежде упускал из виду очевидное. Он хотел поделиться новообретенным мировоззрением с теми, кто в этом нуждался, – именно этим он и занимался остаток жизни. Тихо и негласно присутствовал в жизни тех, кто был готов обратиться к нему за помощью. В то время он по несколько месяцев жил с Дот в маленьком домике по соседству со мной.

Он, бывало, говорил, что пойдет погулять, и уходил на весь день. В конце концов мы выяснили, чем он занимался. Он ждал. Ждал, пока кому-нибудь понадобится. И люди находили его. Я встречала мужчин – очень влиятельных, из числа тех, которых не встретишь на улице, – и они говорили: «А я знаю вашего отца». И принимались рассказывать, как столкнулись с моим папой – в химчистке, в парке, в хозяйственном магазине – и как он изменил их жизнь в мгновенье ока. Среди них есть звездные рокеры и даже один президент. Всем им папа был почти как отец. Его поступки не расходились с делом – он видел чудо в каждом дне и показывал другим, тем, кто сбился с пути, как научиться жить так же.

Когда он умирал, все эти люди звонили ему, разговаривали с ним, пели ему, стояли возле его постели. Они выступали на похоронах. Главы крупнейших корпораций нашей страны. И мой папа – самый обычный человек.

Me Too

Прошло почти двадцать лет, но вот я сижу, и голова справа по-прежнему болит. Именно там была травма мозга, именно там находятся шрамы. Слух восстановился, хотя иногда приходится немного поворачивать голову, чтобы прочие звуки не мешали расслышать то, что я пытаюсь услышать. Я нормально хожу. Я снова полностью чувствую свою левую ногу, хотя, чтобы восстановить чувствительность, пришлось пройти через ад. Каждый болезненный укол свидетельствовал о том, что та или иная зона, которая еще недавно считалась мертвой, «просыпается». Я снова могу писать – на восстановление этого навыка ушло всего около года. Я смогла держать ручку и даже царапать что-то на бумаге, но вот написать свое имя было труднее всего. Я часто гадала, не потому ли это, что я стала другим человеком. Может, я перестала быть Шэрон Стоун? Или перестала быть той Шэрон Стоун, которой была прежде?

Заикание прекратилось месяца через четыре или через пять, когда я наконец-то стала принимать лекарство против эпилептических припадков. Точно так же исчезли и цветные кубики, возникавшие на периферии моего зрения. Пол перестал уходить из-под ног. Вернулось прежнее восприятие глубины.

Может, я перестала быть Шэрон Стоун? Или перестала быть той Шэрон Стоун, которой была прежде?

Восстановление памяти – долговременной и кратковременной – шло дольше. Раньше у меня была почти фотографическая память. Теперь я вообще не знаю, что с ней происходит. За минувшие годы почти все воспоминания вернулись. По словам врачей и спиритуалистов, мозг научится справляться с травмой, и я по своему опыту могу сказать, что это правда. Он находит новые пути. Примечательно то, что, когда я вылечилась, чувственное восприятие стало острее, чем прежде. На самом деле теперь я задействую свой мозг гораздо больше, чем раньше. Я научилась находить доступ ко всем ресурсам своего разума.

Благодаря этому я, с одной стороны, научилась больше сострадать, а с другой стороны, осознала, что не каждый заслуживает сострадания. Есть люди, которые изо дня в день предпочитают идти дурным путем. Это их выбор, и растрачивать на них свое сострадание попросту опасно. Я точно не буду больше этим заниматься.