Автобиография Шэрон Стоун. Красота жизни, прожитой дважды

Все это сделало меня более прагматичной и более любящей. Обеспечило большую духовную безопасность. Стало проще понять, кто настоящий и искренний, а кто только притворяется из самых злокозненных намерений. Хотя осознание этой составляющей жизни может привнести в ваше существование одиночество, важно некоторое время побыть наедине с собой, найти глубину внутри себя.

Мне потребовалось потратить много лет и почти умереть, чтобы найти путь обратно к самой себе. Но теперь, снова став собой или по крайней мере этой версией себя, я живу в доме, где царит счастье, в доме, полном смеха и веселья. В самом начале своей карьеры именно к этому я так упорно шла. Я была очень дисциплинированной. Но мой дом был пуст. Я любила свою работу, была очень успешна в том, чем занималась. Но работа не любила меня в ответ. Когда что-то сбивало меня с толку, когда мне нужен был совет, работа не могла стать мне ни наставником, ни помощником.

Недавно у меня случился интересный разговор с Бруно – телохранителем, сопровождающим меня в Европе. Мы вместе путешествуем по миру уже больше тридцати лет. Он, смеясь, сказал, что, когда мы только начинали, работа у него была тяжкой, потому что со мной было гораздо сложнее. Разумеется, в ту пору я была на пике славы, что само по себе было зрелищем. Однако, по его словам, я так сильно изменилась под влиянием буддийских практик, которыми начала заниматься, что, как он выразился, «стала прекрасна изнутри» и со мной стало «легко находиться рядом», так что теперь работа у него простая. Должно быть, раньше я была той еще хулиганкой. На самом деле я уверена, что так и было. Раньше я обожала устраивать скандалы.

Теперь же должна сказать, что душевное спокойствие дарит экстаз. Больше, чем что-либо еще – и проблем от него гораздо меньше. Конечно, когда я оглядываюсь назад, мне смешно. Ох, от меня было много неприятностей. Я обожала выводить людей из себя. Просто чтобы посмотреть, что будет. Их было так легко взвинтить. Думаю, мне нравилось ощущать контроль над разумом окружающих, знать, как просто их вывести из состояния равновесия. Я была не из тех, кто возвращается домой и думает: «Эх, надо было ответить вот так». Я была из тех, кто возвращается домой и думает: «Хм, неужели и правда надо было превратить их в кучу ошметков на полу».

Меняться – нормально.

Так вот, насчет актерства: я люблю играть. Честно говоря, даже больше, чем прежде. Я стала гораздо комфортнее чувствовать себя, и работать мне стало намного проще. Теперь, когда я играю роль, я не испытываю такого давления, как раньше, ведь мой мир не ограничивается актерской игрой. Кроме того, я приобрела серьезный жизненный опыт, который можно привнести в роль. Когда заканчивается рабочий день – хороший или плохой (а они почти всегда хорошие), – я возвращаюсь домой, где царит любовь, так что все остальное уже неважно.

Я не голодна до ролей. Это всегда видно, и создателям фильмов нравится, когда в тебе есть этот голод. Боже мой, вы даже не представляете, насколько нравится! Этот город жаждет голода. Тут как в зоопарке, только время кормежки длится целый день. Впрочем, мамочка уже большая зверушка, так что, думаю, голодный вид я могу просто изобразить, причем в любой момент. А может, мне больше пойдет другой образ, что-то в духе «я могу вас сожрать». Если вы понимаете, о чем я.

Я горжусь тем, что успешна в своей работе. Это принадлежит мне, я это заслужила. Я продолжаю отбивать, как учил папа. Не каждый фильм и не каждый телепроект, где я снималась, высокого класса. В некоторых я будто снова чувствую себя сотрудником «Макдоналдса», поставленным отвечать за пироги: ты будто засовываешь какую-то фигню из жестяной банки в заранее подготовленное тесто. Тем не менее работа есть работа. Каждый проект я начинаю с желанием сделать все, что в моих силах, выкладываюсь по максимуму и надеюсь на оптимальный результат. Надеюсь, что меня повысят. Каждый раз я делаю себе маленький подарок. За этот проект – свитер, за этот – новую кухню, за этот – репетитора для детей (в суровые времена случалось и такое). Каждый фильм мне по-своему приятен, даже если не получил больших кассовых сборов, даже если вообще провалился.

Даже с худшими режиссерами вроде того, который отказывался давать мне какие-либо указания, если я не сяду к нему на колени. Этот кандидат в #MeToo в течение нескольких недель каждый день вызывал меня на работу, когда Лэйрд был совсем младенцем, заставлял пройти через все процедуры – сделать прическу, наложить грим, одеться, – а потом отказывался снимать меня, если я не сяду к нему на колени, пока он будет рассказывать, что мне делать. Да, это был студийный проект стоимостью в несколько миллионов долларов, я была главной звездой, а студия ничего не говорила и не делала. Так что я снова и снова приезжала на работу и проводила день в трейлере со своим малышом. Периодически ко мне заглядывали гримеры – поправить макияж.