Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 2

Ввиду того, что, по мнению Энко, я в его глазах предат[ельница, возводившая против него напраслину], чтобы искупить свою вину и возвысить себя.

Чтобы доказать неправильность его взглядов, я прошу Вас по окончанию следствия разрешить мне выступить на одном из крупных собраний рабочих Коломзавода с целью разоблачения контрреволюционной деятельности Энко, т. к., по моему мнению, это послужит лучшим орудием агитации.

Предлагаю настоящее не для того, чтобы оправдывать себя, а для того, чтобы доказать неправильность действия меня, в том числе и свои поступки, и чтобы товарищи не подменяли чувства гражданства чувством человека.

После этого прошу мне разрешить вместе с мужем уехать из Коломны, т. к. считаю, что он будет выслан.

P. S. Прошу понять меня правильно[578].

По окончании серии допросов следствие заключило, что Николай Сергеевич Бурцев дал «откровенные показания, осудив деятельность троцкистской организации как контрреволюционную». В отношении Бурцева дело было прекращено. Карл Адамович Энко так ни в чем и не признался и был выслан через ПП ОГПУ в Нижне-Волжский край сроком на 3 года. Адольфа Яновича Паукина перевели в Бутырку к чуть ранее переведенным туда Кутузову и Голякову[579].

Листовка-воззвание к съезду, о которой говорила Вевер, была, пожалуй, главным свершением коломенских оппозиционеров. Оппозиционеры заговорили еще в мае 1930 года о «необходимости отпечатать брошюру или листовку», чтобы раскрыть рабочим глаза. «Мысль эта совместная моя и Голякова (а может, я первый ее предложил, я уже не помню), – признавал на следствии Кутузов. – Написал ее сначала Голяков, показал Копылову и, очевидно, получил одобрительный отзыв». В тот же день Кутузов ее «несколько переделал и окончательно редактировал». Голяков также помнил, что «идею выпустить листовку к XVI съезду партии подал тов. Кутузов, который мотивировал тем, что вокруг этой листовки можно объединить рабочих. <…> Первый текст листовки набросал я, обвиняя ЦК партии во внутрипартийном режиме, но она вышла неудачно. Потом написал Кутузов, а я переписал».

Текст листовки не сохранился; по крайней мере, до следствия он не дошел. Голяков помнил, что «смысл заключался в том, что нужно прибавить зарплату». «Не нужно вести индустриализацию за счет мускульной силы рабочих», – писал Голяков, вспоминая об идеях Шляпникова. Кутузов восстановил содержание листовки подробней: «Мы озаглавили ее „К XVI съезду“, сводилась [она] в основном к следующему – насколько помню: „ошибки в политике ЦК привели страну к общему кризису как хозяйственного, так и политического администрирования“». Нереальные темпы коллективизации «подорвали сырьевую базу промышленности и поставили под угрозу союз с середняком и опору на бедноту. В ошибках и перегибах коллективизации повинен в первую очередь ЦК, так как Сталин, бросая лозунг ликвидации кулачества, не предостерег от излишеств и перегибов». Листовка включала ссылку на речь Сталина на конференции аграрников-марксистов, в которой впервые был публично выдвинут лозунг «ликвидации кулачества как класса»: «Раскулачивать не только можно, но и необходимо. Снявши голову, по волосам не плачут». Сталин продолжал: «Надо вскрыть ошибку тех, которые нэп понимают как отступление, и только как отступление. На самом деле Ленин еще при введении новой экономической политики говорил, что нэп не исчерпывается отступлением, что она означает вместе с тем подготовку для нового решительного наступления на капиталистические элементы города и деревни. <…> И если мы придерживаемся нэпа, то потому, что она служит делу социализма. А когда она перестанет служить делу социализма, мы ее отбросим к черту. Ленин говорил, что нэп введена всерьез и надолго. Но он никогда не говорил, что нэп введена навсегда»[580].