Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 2

Описанные Копыловым события происходили на фоне оппозиционной вылазки Энко, когда напряжение на заводе нарастало. «Вечером 8 часов приходит тов. Кутузов и Голяков то точно также и им рассказывал Энко и после окончания информации Энко я опять спросил ну как дело с брошюрой на что я получил от тов. Кутузова и Голякова [ответ, что] брошюра наша уже запоздала а нам нужно еще выработать брошюру по рабочему вопросу а именно по снижении расценок на непосильную работу <…>». Вскоре стало ясно, что дело «не подвинулось». Через несколько дней после этого Голубков и Копылов листовку у Энко отобрали и вернули Кутузову, который предложил «во что бы то ни стало шапирограф, что дало бы возможность гораздо быстрей и больше отпечатать». После этого Кутузов совместно с Энко пытались выкрасть шапирограф в главном магазине Коломзавода. («Магазин» – это промышленный склад, где работал кладовщиком бывший троцкист Никита Панин; эта внутризаводская терминология восходит к милитаризированному языку промышленности XX века.) «Копылов хотел достать шапирограф через Панина, – разъяснял Голяков, – которого лично я не знаю и не знаком». Но на самом деле Копылов «не ходил к Панину, все время говорил, что не видит его, и вообще к этому относился с большим не желанием». Отсюда неутешительный результат: «Техника распространения не была оформлена и никому не была поручена»[586].

Изначально, объяснял Копылов, рассчитывали на дочь Панина: «После этих разговоров тов. Энко все-таки опять берет на себя миссию отпечатать тогда я опять спрашиваю его где же ты будешь отпечатывать то он мне говорит, попробую в управбюро там работает барышня по оформлению Панина то дочь оппозиционера ранее исключенного за оппозицию и с оговоркой если это не удастся то каким-нибудь окольным путем узнаю в административном отделе коломзавода будет дежурить один товарищ в ночь то в это время я сам займусь отпечатать»[587]. «О шапирографе, – отмечал Кутузов, – насколько помнится, был разговор, но кто его начал, я не помню (может быть, сам я, помню, что Копылов указал на невыполнимость такой мысли). На главный склад, кажется, Энко и указывал, но в вопросительной форме – к Копылову»: договаривайся, мол, Копылов, с Паниным сам. «Последним фактом моего далеко не „безупречного“ дела было посещение товарища Панина, – констатировал Кутузов на следствии. – От Копылова я слышал о нем хороший отзыв и теперь уже без отчетливого представления цели я решил с ним прийти и познакомиться и побеседовать, как со старым членом партии и для меня нового человека»[588].

55-летний Никита Филимонович Панин говорил о себе на допросе: «Я раньше, в 1928 г., <…> разделял оппозиционно-троцкистские взгляды, встречался с троцкистами и читал их литературу, у меня сохранилась платформа оппозиции <…> вместе с своими товарищами по Коломзаводу Пивоваровым и Копыловым иногда встречались у Копылова и обменивались мнениями, хорошо я в троцкизме не разбирался, т. к. политически малограмотный, впоследствии я стал осознавать свои ошибки и вновь имел желание вернуться в партию, подавал заявление, результаты мне почему-то не извещали»[589]. Копылов, однако, дезавуировал невиновность Панина – тот, оказывается, был довольно близок к томичам: «Тов. Кутузов спросил меня в главный магазин к тов. Панину для того чтобы с ним завязать связь то я вместе идти отказался ссылаясь что меня заподозрят в оппозиции то я ему все рассказал где работает и кем и он на другой день 11 июля 30 с/г был уже у Панина и беседовал с ним и спросил его адрес где он проживает». Копылов старался быть точным: «14 июля [19]30 года в 6 часов ко мне приходит на квартиру Кутузов и спрашивает меня когда можно сходить к Панину на квартиру». (Предполагалось сходить в монастырское село Старое Бобренево, расположенное в исторической части Коломны на другой стороне Москвы-реки напротив коломенского кремля – не близкая дорога.) Через два дня, 16 июля, «…велел мне тов. Кутузов заходить за ним на квартиру в 6 часов вечера что и было сделано мною 16 июля 30 года в 6 часов вечера зашел я к тов. Кутузову на квартиру и оттуда сели у станции на автобус до дороги доехали на автобусе слезли и пошли к тов. Панину». По приходе к Панину «он встретил нас возле своей квартиры т. е. возле монастыря [нрзб.] где он проживает приходил в квартиру то там и тов. Кутузов прежде всего спросил как дело в смысле нашей оторванности от оппозиции затем нечего дать некоторым директорам [для] обработки как молодых членов партии а также и беспартийных <…> разъясняя им неправильное руководство у к[оммунистической] партии и разъясняя оппозиционные предложения <…>»[590].

Желая установить переписку – «так как он скоро уезжает и это послужит для связи», – Кутузов дал Копылову два адреса: «Томск, Дроздовский пер. д. 11, кв. 1 Р. М. Кутузова или Ст. Анжерка Больница – врач Н. Голякова». Кутузов уточнил, что «адрес дан был на всякий случай, если Копылов надумает мне написать или написать жене, в случае если меня здесь „застопорит“ ГПУ – просто для извещения»[591].