Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 2

Следующая карикатура (ил. 77) высмеивает не столько Троцкого, о котором точно нельзя было сказать «с (парт)билетом», а бывших троцкистов, отошедших официально от оппозиции, восстановивших членство в ВКП(б), но постоянно становящихся субъектами разнообразных уклонов – то левых, то правых. Обратим также внимание на редкую деталь, невозможную в позднейших работах: смутный образ Сталина за стеклом уходящего вагона.

Ил. 78. Насчет деревни. Рис. Ю. Ганфа. Крокодил. 1929. № 13. Обложка

Задачей правой оппозиции на селе, в понимании художника ил. 78, является снятие законно наложенных ограничений на сельскую буржуазию – именно ей Бухарин и его соратники хотят открыть дверь из тесного загона в общество.

В ил. 79 (на вкладке) интересно в первую очередь травестирование композиции русской иконописи Рождества XVI века в деталях – вплоть до стилистики «гор» и упрощенного изображения символики яслей и реки Иордан. Пародийная замена библейских животных, свидетелей Рождества, на свиней лишь дополняет картину. Богородица в композиции – «кулак» на мешках с добром, роль св. Иосифа исполняет «частник» с приходно-расходной книгой под мышкой, волхвы – профессор-сменовеховец Н. В. Устрялов, «принимавший Ленина на словах» (квалификация Зиновьева в 1927 году), абстрактный «капиталист» и «с.-д.» – социал-демократ, злейший враг коммунистов в левом лагере. Подбор «волхвов» – дань текущей политической конъюнктуре. «Капиталист» – исконный и неизменный враг большевиков. Устрялов, напротив, мог попасть в «волхвы» такой же величины, как «капиталисты», только в сиюминутном контексте: «левая оппозиция» заявляла, что Сталин в своей позиции по отношению к деревне в Москве говорит то же самое, что сменовеховец Устрялов в Харбине. Это, в частности, публично утверждал Зиновьев. Теперь же «правая оппозиция», как выясняется, – союзник Устрялова, следовательно, разоблачаемая «правая» и разоблаченная «левая» оппозиции – одно и то же. Наконец, равновеликие «капиталисту» и «Устрялову» социал-демократы в 1930 году в Германии у власти – и это основная проблема коммунистов в Германии и мировой революции во всем мире. В 1933 году на месте «Устрялова», уже де-факто ставшего союзником советской власти (в 1935 году он вернется в сталинский СССР), уже был бы кто-то другой, а «социал-демократию» сменили бы «фашисты».

Ил. 80. Друзья-приятели. Рис. Ю. Ганфа. Крокодил. 1930. № 26–27. С. 5

Техника ил. 80 – мнимое противопоставление города и деревни. На деле они неотличимы, но человек 1920‑х годов без труда опознает город по пожарной вышке с характерной «вилкой» на ней – к этому сооружению привязывались шары, сигнализирующие городским обывателям об угрозе пожара в определенном квартале города, деревенским эта сигнализация была неизвестна. И кулак, и городской оппортунист Фруктин одеты принципиально по-разному, но оба – по последней моде своего сообщества: и на кулаке, и на городском – пестрые по меркам своего круга рубахи. Звероподобная рожа кулака и модная «буйная» прическа оппортуниста на деле – один и тот же социальный жест, и карикатурист прямо говорит: при всей несхожести это одно и то же социальное явление.

Изображенная на ил. 81 (на вкладке) многоголовая «гидра» капитализма – объект преувеличения правой оппозиции. Умея использовать капитализм в целях соцстроительства, сталинское большинство приписывает правой оппозиции сильный и искренний испуг перед этим могучим, но безмозглым явлением. Капитализм есть химера, игра исторических сил – большевистская партия не может без смеха наблюдать за иррациональными страхами бухаринцев перед ним.

Правые – левые