Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 2

Образ «тучного иностранца» на ил. 59 демонстрирует один из аспектов Шахтинского процесса 1928 года. Противопоставление промышленного пролетариата Донбасса инженерам, в том числе с иностранным образованием и нанятым иностранными управляющими акционерных обществ, в которых присутствовал в основном французский и бельгийский капитал, восходит к началу 1900‑х: во многом массовая ненависть к инженерам и мастерам в этом процессе подогревалась застарелой враждой руководства промышленных предприятий, всегда оправдывающих свою жесткость по отношению к рабочим необходимостью соблюдения технических условий эксплуатации иностранного оборудования. Шовинизм рабочих и объявление всего иностранного контрреволюционным в Шахтинском деле для карикатуриста очевидны и им полностью поддерживаются. Отметим, что одежда инженера – полный образ французского буржуа.

Среди врагов пятилетки – бывший французский президент Раймон Пуанкаре.

Важный протагонист ил. 60 (на вкладке) – Пуанкаре – в первую очередь символ французского капитала. Отношение к Франции тех времен во многом складывалось с учетом постоянных требований правительства Франции решить вопрос с внешним долгом России/СССР по счетам держателей облигаций – от выплат по ним Советская Россия отказывалась, однако вопрос не считался полностью решенным, и это постоянно угрожало экономической стабильности Советов.

Ил. 61. После процесса. Рис. К. Елисеева. Крокодил. 1930. № 35

Рефлексия об ошибочных нормах фракционности и оппозиционности середины 1920‑х – тема ил. 61 Елисеева, на которой два московских обывателя вспоминают о событиях прошлого. Здание Колонного зала Дома союзов в Москве – площадка процесса Промпартии и одновременно место, где в 1920‑х годах часто проводились публичные и закрытые лекции. Неизвестно, о чем именно вспоминают персонажи, – о днях процесса Промпартии или о временах, когда «профессора-вредители», оказавшиеся на поверку врагами, имели возможность отравлять сознание советских людей своими лекциями, пользуясь благодушием ЦК.

Ил. 62. Свидетели обвинения. Рис. Mad. Руль. 1929. 22 сентября

Эмигрантская пресса во второй половине 1920‑х годов уверенно отрицала официальный советский нарратив о ситуации с вредительством. Берлинские карикатуристы, стоящие за ил. 62, утверждали, что Шахтинский процесс, процесс Промпартии и другие процессы над вредителями были сфабрикованы. По мнению художника из газеты «Руль», показания подследственных были добыты следователями с помощью давления и разного рода манипуляций следствия и судебной системы.

Техника киносъемки, вдохновившая автора ил. 63, в то время была экзотикой не только для москвичей. В эмиграции также подшучивали над обывателями, не различавшими на вид съемку кинофильма (ручку кинокамеры именно что «крутили», что видит собеседник оператора) и его показ (идиома «прокручивать фильму»). Таким образом эмигрант-карикатурист приравнивал киносъемку процесса к демонстрации смонтированной ОГПУ и прокуратурой СССР «фильмы»-подделки.

Ил. 63. Донецкий процесс. Рис. Mad. Руль. 1929. 27 мая

Троцкий в изгнании

В январе 1929 года за антисоветскую пропаганду и подготовку вооруженных протестов Троцкий был выслан из СССР в Турцию. Во время вынужденной эмиграции он издавал «Бюллетень оппозиции», книги «Моя жизнь», «Сталинская школа фальсификаций» и другие, работал над созданием международной марксистско-ленинской организации. Желающих публиковать произведения Троцкого на Западе оказалось немало – речь шла о сенсационном материале. Уже за первые статьи в «Дэйли экспресс», «Нью-Йорк геральд» и «Нью-Йорк таймс» Троцкому заплатили 10 тысяч долларов – по тем временам это очень солидные деньги. «Продажность» Троцкого вкупе с его мнением, что свержение бюрократического режима в СССР возможно только силой, вызывали все более и более нарастающую злость у советских карикатуристов.

Ил. 66. Буржуазия и Троцкий. Рис. К. Елисеева. Крокодил. 1929. № 14. С. 9

После высылки из СССР в январе 1929 года Троцкий, по мнению художника ил. 64 (на вкладке), стал подвывать «собакам» – меньшевикам, кадетам, монархистам и другим врагам советской власти. Очень показательно самоосознание большевиков – они видят себя внутри кремлевской стены, внутри стен исторической русской государственности. Их враги – снаружи. То есть буквально – на Красной площади, которая в эти годы еще не воспринималась сакральным пространством, которое не может быть осквернено присутствием, пусть и ночью, врагов советской власти, – на площади в это время ездил трамвай, осуществлялась торговля.

Ил. 67. В редакции «Дэйли экспресс». Рис. В. Козлинского. Чудак. 1929. № 12

Нарисованного на ил. 65 (на вкладке) Троцкого приветствуют покрытые кровью вожаки западноевропейской социал-демократии: Карл Каутский, Леон Блюм, Отто Бауэр, Альберт Тома и Федор Дан. На заднем плане полицейские хватают за руки рабочего с красным флагом.