Автобиография. Вместе с Нуреевым

«Все, кто интересовался жизнью Руди, его знакомые и коллеги говорили о том, что Нуреев жил с Эриком и одновременно у него начался роман с Марго. Двенадцать лет они были близки с Фонтейн. Не знаю, правда ли это, но прошел слух и о том, что Марго ждала от него ребенка. Помню, однажды я спросила Нуреева о детях. Он ответил: “Одна дура испугалась мужа – не оставила, другая по собственной прихоти сразу от ребенка избавилась”», – рассказывала Нинель Кургапкина.

«У Марго и Рудика были добрые, партнерские, приятельские отношения, не более. Фонтейн любила мужа. Все остальное – сплетни, подогревавшие любопытство публики, что, в определенной степени, было выгодно артистам», – утверждали позже в Ковент-Гардене. И по сей день журналисты не могут найти точный ответ на вопрос, которым озаглавлена не одна статья в зарубежной прессе: «Были ли Фонтейн и Нуреев любовниками?»

«Мы питались друг от друга, читали мысли друг друга. У нас было много репетиций. А балеты ведь бывают разные: легкие и трудные. Марго полагала, что в “Жизели” она уступает другим балеринам, нервничала, плакала. Я утешал и по мере возможности давал ей советы. Позже, в “Лебедином озере” она была куда увереннее, – рассказывал в интервью Нуреев. – Мы могли спорить, но в целом всегда понимали друг друга».

О том, какие отношения связывают Марго с ее молодым партнером, в свое время захотел выяснить и английский журналист Дэвид Уигг: «…Я не был бы удивлен, если бы передо мной появилась надменная, капризная звезда, но нет. Марго незаметно проскользнула на свое место и за два часа общения очаровала меня. Миниатюрная, темноглазая красавица, с тонким чувством юмора, жизнелюбивая, умеющая слушать собеседника, застенчивая – такой предстала передо мной Марго Фонтейн. Заказав котлеты из телятины и овощной салат, здесь же, за обедом она поведала мне о своем отношении к Рудольфу:

– Я восхищаюсь им, как человеком. Думаю, тот, кто покидает дом для того, чтобы сделать себя, развиваться, учиться, обладает большим мужеством. Мне всегда казалось, что Рудольф тоскует по семье. Он очень прямолинейный человек, не знает, что такое лицемерие и ложь. И когда я задаю ему какой-либо вопрос, я должна быть готова к тому, что Нуреев ответит то, что думает, даже в том случае, если это меня заденет».

А вот что Дэвид Уигг написал, пообщавшись с самим танцовщиком: «Он, как и Марго Фонтейн, ясно дал мне понять, что вся химия и электричество между ними начинаются и заканчиваются на сцене. “Все, что противоречит моей работе, все, что останавливает меня на пути, должно быть снесено бульдозерами. Романтика – это хорошо. Но мой роман – это мой танец, – говорил Нуреев. – Это все для меня; мое прошлое, настоящее и будущее. Это моя религия”».

Рудольф как-то признался, что у него мало времени для развития долгосрочных и прочных отношений: «Я думаю, работа создает человека. Все остальное вторично. Мой девиз: “Все рано или поздно предает тебя – только твоя работа предает тебя последней”».

Мередит Дейнман, бывшая танцовщица Королевского балета, подруга Марго Фонтейн и автор ее биографии рассказывала: «Марго говорила: “Какое счастье, что у меня была карьера. Она требует значительной концентрации, а это помогает в критические моменты”. И еще она неоднократно успокаивала себя: “Я сделала верный выбор, когда отказалась от мысли о рождении детей. Это было бы несправедливо по отношению к ним. Мало того, что я вечно пропадала бы на репетициях и гастролях, так еще и общество оказывало бы на них давление, донимая вопросами, вроде: “Ты хочешь танцевать, как твоя мамочка?” – Все свои сбережения Марго потратила на уход за мужем. Она усаживала Тито в инвалидную коляску и привозила на вечеринки, на которых собирались сливки общества. Как-то, когда заболел мой муж – его тоже парализовало – она сказала мне: “Теперь ты понимаешь, каково быть Марго Фонтейн”».

В 1963 году на сцене Королевского театра Ковент-Гарден состоялась премьера балета «Маргарита и Арман». Литературная основа – роман прославленного французского писателя Александра Дюма, «Дама с камелиями». История гласит, что английский балетмейстер Фредерик Эштон задумал этот балет специально для Марго. Вместе они прошли долгий путь как коллеги, как творцы. Он – в качестве постановщика, она – как муза и балерина. Вопроса о том, кто будет танцевать партию Маргариты Готье, не стояло. Понятно было и то, что лучше Нуреева роль Армана Дюваля не исполнит никто в театре. Немаловажно, что музыкальной основой балета стала музыка Ференца Листа[46]. Эштон находил удивительное сходство между Листом и Рудольфом в части пылкости и романтизма.

«Эштон – спокойный, интеллигентный и тонко чувствующий человек – не любит работать над хореографией, пока не узнает и не поймет материал, с которым имеет дело. И тогда он способен использовать все свои и чужие возможности. Мне чрезвычайно понравилось сотрудничать с ним», – писал в «Автобиографии Рудольф Нуреев.