Читаем Автобиография Земли. 4,6 миллиарда лет захватывающей истории нашей планеты полностью

До времен первой Земли-снежка основной формой жизни были цианобактерии – прокариоты, названные так, потому что их клетки не имеют ограниченного мембраной ядра. Однако в самом конце протерозойского эона вдруг возникли новые следы форм жизни, отличающихся от существовавших на планете ранее. Появились эукариоты – организмы, клетки которых имеют ядро. Появление эукариот свидетельствует о росте сложности живых организмов. Эукариоты появляются в виде ископаемых лишь в горных породах возрастом не старше 1,5 млрд лет – как раз перед наступлением условий Земли-снежка. Эти существа стали основой для всех будущих сложных организмов, и с этого момента в геологической летописи быстро появляются новые организмы. Они возникли в начале ледниковых периодов Земли-снежка, когда льды сковали планету, а потом растаяли. Некоторые геологи считают, что экстремальные условия ледниковых эпох действовали как «бутылочное горлышко» в процессе эволюции эукариот и, возможно, способствовали эволюционной радиации в следующей эре, палеозойской, когда живые организмы быстро развивались во время великого кембрийского взрыва биоразнообразия.

Эдиакарская биота представлена крупными мягкотелыми животными, самыми древними из найденных до сих пор на Земле. Они появляются в геологической летописи до возникновения ископаемых, которые обозначают окончание протерозоя, – «мелких ископаемых с раковинами», и до взрывного роста разнообразия многоклеточных в кембрии. Эдиакарская фауна названа так по местности на юге Австралии, где находятся ископаемые остатки этих животных в горных породах, датируемых периодом сразу после первой Земли-снежка[426]. Эдиакарские организмы были обнаружены в сохранившихся рифовых отложениях не только в Австралии, но и в Намибии, на Ньюфаундленде и в Африке. Многие состоят из структур, похожих на пузырьки диаметром 3 см, с соединительной сетью между ними, и считается, что они представляют собой или протогубок, или сложные колонии микроорганизмов. Некоторые из этих многоклеточных организмов были похожи на современных медуз и червей. Еще одно существо, кимбереллу, Kimberella quadrata, сначала идентифицировали как медузу, но недавно классификацию пересмотрели и отнесли ее к моллюскоподобным двусторонне симметричным организмам (рис. 8.5). Как правило, первыми сложноорганизованными животными на Земле считают губок.


Рис. 8.5. Kimberella quadrata (Королевский бельгийский институт естественных наук; фотография Эдуарда Сола Васкеса, 2009)


После появления эдиакарской фауны, на границе между докембрийским эоном и фанерозойским, находят ископаемых мелких животных с раковинами. Это ископаемые остатки множества крошечных существ, длиной всего 1 мм, обладающих твердой наружной раковиной, часто образованной из фосфатного материала. Это первые раковины, зафиксированные в геологической летописи. Палеонтологи обнаружили такие ископаемые в Сибири[427], Намибии и Южном Китае.

Из-за того, что докембрийский суперэон так далеко отодвинут в прошлое, он представляет собой крайне сложный период для изучения. Не прекращаются споры о том, когда произошло усложнение и специализация живых организмов: до Земли-снежка или после. Тем не менее одно несомненно: развитие многоклеточных животных было связано с господством льда и ледников в периоды Земли-снежка.

Исследования показывают, что после таяния ледниковых щитов и возвращения более теплого климата талые воды и ледниковые осадки несли огромные количества фосфора в океан, где он вызвал ускорение расцвета морских живых организмов. Возможно, первые формы жизни проиграли в результате наступления периодов Земли-снежка, но победителями, как мы увидим далее, стали существа, появившиеся в следующем эоне в результате кембрийского взрыва.

9

Биография Земли: палеозойская эра

Как мы видели, докембрийский суперэон охватывает огромный промежуток геологического времени – более трех четвертей всей биографии Земли. Теперь обратимся к оставшимся 12 % истории: фанерозойскому эону (подразделения шкалы геологического времени округлены до миллионов лет) (см. цветную вклейку 9.1). Термин «фанерозой» означает «явная жизнь», и жизнь в фанерозое действительно разнообразна и очень заметна. Хотя фанерозойский эон – самый короткий, он удивителен, поскольку именно в это время жизнь закрепилась на планете во всем ее многообразии форм, а также происходили такие важные события, как вымирания, наводнения, масштабные пожары, образование и распад суперконтинентов, ледниковые периоды и засухи.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научный интерес

Зачем мы спим
Зачем мы спим

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон — это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему».

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты

Как мозг порождает надежду? Каким образом он побуждает нас двигаться вперед? Отличается ли мозг оптимиста от мозга пессимиста? Все мы склонны представлять будущее, в котором нас ждут профессиональный успех, прекрасные отношения с близкими, финансовая стабильность и крепкое здоровье. Один из самых выдающихся нейробиологов современности Тали Шарот раскрывает всю суть нашего стремления переоценивать шансы позитивных событий и недооценивать риск неприятностей.«В этой книге описывается самый большой обман, на который способен человеческий мозг, – склонность к оптимизму. Вы узнаете, когда эта предрасположенность полезна, а когда вредна, и получите доказательства, что умеренно оптимистичные иллюзии могут поддерживать внутреннее благополучие человека. Особое внимание я уделю специальной структуре мозга, которая позволяет необоснованному оптимизму рождаться и влиять на наше восприятие и поведение. Чтобы понять феномен склонности к оптимизму, нам в первую очередь необходимо проследить, как и почему мозг человека создает иллюзии реальности. Нужно, чтобы наконец лопнул огромный мыльный пузырь – представление, что мы видим мир таким, какой он есть». (Тали Шарот)

Тали Шарот

Психология и психотерапия
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон – это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему». (Мэттью Уолкер)

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Изобретение науки. Новая история научной революции
Изобретение науки. Новая история научной революции

Книга Дэвида Вуттона – история великой научной революции, результатом которой стало рождение науки в современном смысле этого слова. Новая наука – не просто передовые открытия или методы, это новое понимание того, что такое знание. В XVI веке изменился не только подход к ней – все старые научные термины приобрели иное значение. Теперь мы все говорим на языке науки, сложившемся в эпоху интеллектуальных и культурных реформ, хронологические рамки которой автор определяет очень точно. У новой цивилизации были свои мученики (Джордано Бруно и Галилей), свои герои (Кеплер и Бойль), пропагандисты (Вольтер и Дидро) и скромные ремесленники (Гильберт и Гук). Она дала начало новому рационализму, покончившему с алхимией, астрологией и верой в колдовство. Дэвид Вуттон меняет наше представление о том, как происходили эти знаковые преобразования.«Наука – программа исследований, экспериментальный метод, взаимосвязь чистой науки и новой техники, язык отменяемого знания – появилась в период с 1572 по 1704 г. Последствия этого видны до сих пор – и, по всей вероятности, не исчезнут никогда. Но мы не только используем технологические преимущества науки: современное научное мышление стало важной частью нашей культуры, и теперь нам уже трудно представить мир, в котором люди не говорили о фактах, гипотезах и теориях, в котором знание не было основано на свидетельствах и где у природы не было законов. Научная революция стала почти невидимой просто потому, что она оказалась удивительно успешной». (Дэвид Вуттон)

Дэвид Вуттон

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука