Читаем Автобиография Земли. 4,6 миллиарда лет захватывающей истории нашей планеты полностью

Палеозойская («древняя жизнь») эра – первая из трех эр фанерозойского эона и самая продолжительная. Палеозой охватывает период в 289,1 млн лет: с 541 до 251,9 млн лет назад. Нижняя граница обозначена появлением сложноорганизованных живых существ после условий Земли-снежка, а верхняя граница – одним из крупнейших массовых вымираний, зарегистрированных на планете, в конце пермского периода. В палеозое выделяют шесть периодов: кембрийский, ордовикский, силурийский, девонский, каменноугольный и пермский.

В палеозое начала быстро развиваться жизнь в том виде, в каком мы ее знаем. Отчасти этот расцвет форм жизни был следствием создания в то время множества экосистем в мелководных, эпиконтинентальных («на континенте») морях. Эти моря простирались вглубь над поверхностью континентов, когда уровень моря был выше, а высота континентов была небольшой в результате действия тектонических сил. В противоположность этому шельфовые моря – это мелководные моря, образующиеся, когда океанские воды затапливают континентальные шельфовые зоны, но они тоже представляют собой богатую среду обитания живых существ.

В начале палеозоя континентальные массы, объединившиеся в суперконтинент Паннотия в конце протерозойского эона, продолжали распадаться: этот процесс начался в самом конце неопротерозоя, 550 млн лет назад. В некоторых участках тектонические силы раскалывали и растаскивали в разные стороны фрагменты Паннотии, а в других огромные массивы суши сталкивались. В результате окончательного раскола суперконтинента образовались четыре континента: Лаврентия, Балтика, Гондвана и Сибирь. Кроме того, микроконтинент Авалония стал важным участником процесса, поскольку он был расположен рядом с краем Лаврентии и часто подвергался ударам, когда другие континенты врезались друг в друга.

В результате столкновения континентов, расположенных на массивных литосферных плитах, в палеозое происходили масштабные процессы горообразования. В конце кембрия началась фаза каледонской эпохи орогенеза (эпохи складчатости), в результате которой образовались и ныне существующие горные цепи, включая Северо-Шотландское нагорье и горы Норвегии, Ирландии и Уэльса. Этот процесс продлился и в девонском периоде – свыше 200 млн лет – и связан с закрытием бассейна океана Япетус, когда столкнулись Лавразия, Балтика и Авалония. Самая ранняя фаза каледонской эпохи складчатости, пенобскот, наблюдается в наши дни в несогласиях горных пород на севере Уэльса, юго-востоке Ирландии и на востоке штата Мэн[428]. Геологи зафиксировали много других фаз каледонской эпохи орогенеза, причем некоторые из них оказали более значительное влияние и представлены обширными зонами, тогда как эффект других носил локальный характер.

Кембрийский период, 541–485,4 млн лет назад

Первый период палеозоя – кембрийский – на основе развития живых организмов от простых одноклеточных до более сложных форм подразделяется на четыре эпохи (от древнейшей до самой поздней): терреневскую, серия 2, мяолинскую и фуронгскую[429]. Эти эпохи соответствуют продолжающейся эволюции раковин в качестве наружного средства защиты, которая началась в конце докембрия. Такие существа, как трилобиты и другие артроподы, стали одними из первых хищников в истории Земли. Палеонтологи связывают каждое событие, приведшее к подобным изменениям живых организмов, со значительными колебаниями в круговороте углерода.

В кембрийских горных породах также продолжают обнаруживать ассоциации ископаемых, свойственных позднему докембрию, – мелких ископаемых с раковинами (см. главу 8). Но существенное различие заметно в сложных ихнофоссилиях (следах жизнедеятельности живых организмов) – слепках нор и ходов, – которые впервые появляются в начале кембрия. Ученые раньше считали, что развитие минерализованных раковин обозначает границу самого раннего кембрия, когда формы жизни стали существенно отличаться от представителей докембрийской фауны, эдиакарской, с их мягкими, лишенными раковины телами. Позже уточненные данные показали, что мелкие ископаемые с раковинами появились до этого времени. В кембрии, продолжительность которого составляет 55,6 млн лет, выделяют четыре вышеупомянутые эпохи – и десять веков на основе распределения и биоразнообразия мелких ископаемых с раковинами, трилобитов, брахиопод и обитавших в океане артропод.

Значительные изменения разнообразия и типов живых организмов в кембрийский период называют кембрийским «взрывом биоразнообразия». Но термин «взрыв» неправильный, поскольку это не произошло мгновенно, а продолжалось на протяжении 50 млн лет или более с кембрия до начала ордовикского периода. Даже еще до начала кембрийского периода, в конце докембрия, стали появляться разные живые организмы. Для обозначения этого периода расцвета жизни предлагается другое название: великое кембрийское биоразнообразие[430].

Перейти на страницу:

Все книги серии Научный интерес

Зачем мы спим
Зачем мы спим

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон — это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему».

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты

Как мозг порождает надежду? Каким образом он побуждает нас двигаться вперед? Отличается ли мозг оптимиста от мозга пессимиста? Все мы склонны представлять будущее, в котором нас ждут профессиональный успех, прекрасные отношения с близкими, финансовая стабильность и крепкое здоровье. Один из самых выдающихся нейробиологов современности Тали Шарот раскрывает всю суть нашего стремления переоценивать шансы позитивных событий и недооценивать риск неприятностей.«В этой книге описывается самый большой обман, на который способен человеческий мозг, – склонность к оптимизму. Вы узнаете, когда эта предрасположенность полезна, а когда вредна, и получите доказательства, что умеренно оптимистичные иллюзии могут поддерживать внутреннее благополучие человека. Особое внимание я уделю специальной структуре мозга, которая позволяет необоснованному оптимизму рождаться и влиять на наше восприятие и поведение. Чтобы понять феномен склонности к оптимизму, нам в первую очередь необходимо проследить, как и почему мозг человека создает иллюзии реальности. Нужно, чтобы наконец лопнул огромный мыльный пузырь – представление, что мы видим мир таким, какой он есть». (Тали Шарот)

Тали Шарот

Психология и психотерапия
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон – это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему». (Мэттью Уолкер)

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Изобретение науки. Новая история научной революции
Изобретение науки. Новая история научной революции

Книга Дэвида Вуттона – история великой научной революции, результатом которой стало рождение науки в современном смысле этого слова. Новая наука – не просто передовые открытия или методы, это новое понимание того, что такое знание. В XVI веке изменился не только подход к ней – все старые научные термины приобрели иное значение. Теперь мы все говорим на языке науки, сложившемся в эпоху интеллектуальных и культурных реформ, хронологические рамки которой автор определяет очень точно. У новой цивилизации были свои мученики (Джордано Бруно и Галилей), свои герои (Кеплер и Бойль), пропагандисты (Вольтер и Дидро) и скромные ремесленники (Гильберт и Гук). Она дала начало новому рационализму, покончившему с алхимией, астрологией и верой в колдовство. Дэвид Вуттон меняет наше представление о том, как происходили эти знаковые преобразования.«Наука – программа исследований, экспериментальный метод, взаимосвязь чистой науки и новой техники, язык отменяемого знания – появилась в период с 1572 по 1704 г. Последствия этого видны до сих пор – и, по всей вероятности, не исчезнут никогда. Но мы не только используем технологические преимущества науки: современное научное мышление стало важной частью нашей культуры, и теперь нам уже трудно представить мир, в котором люди не говорили о фактах, гипотезах и теориях, в котором знание не было основано на свидетельствах и где у природы не было законов. Научная революция стала почти невидимой просто потому, что она оказалась удивительно успешной». (Дэвид Вуттон)

Дэвид Вуттон

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука