Читаем Автобиография Земли. 4,6 миллиарда лет захватывающей истории нашей планеты полностью

Вдоль некоторых береговых линий, как у восточного побережья Северной Америки, континентальный шельф, состоящий из отложений, в среднем простирается под водой на ширину 65 км и на глубину 60 м. Под отложениями шельфа находятся сбросы, образовавшиеся в результате действия сил растяжения и раскола, которые создали прилегающие океанические бассейны. Эти континентальные окраины считаются пассивными и находятся на тыловом крае континента, отталкиваемого новой корой, которая сформировалась в районе срединно-океанических хребтов. Для выявления таких разломов геофизики и используют методы дистанционного зондирования.

Регион бассейнов и хребтов, протянувшийся через большую часть западных штатов США до северо-запада Мексики, – это еще одна область образования сбросов, связанных с тектоническими движениями. Здесь, в том числе и в зоне активной вулканической горячей точки, в настоящее время расположенной под Йеллоустонским национальным парком, земная кора тонкая и подвергается растяжению. Погружающиеся блоки формируют долины, называемые грабенами, и приподнятые хребты, которые называются горстами. Они направлены с севера на юг, перпендикулярно силам растяжения.

Конвергентные границы плит

Второй тип границ плит – конвергентные границы. С ними связаны взбросы, потому что на этих границах действуют силы сжатия, где две плиты давят друг на друга, пододвигаются одна под другую или сталкиваются друг с другом. В зависимости от типа плит могут происходить разные события. Когда перемалываются два блока океанической коры, формируются островные дуги и желоба, причем острова выстраиваются дугой из-за того, что Земля имеет форму шара[279]. Погружающаяся плита создает «надрез»; чем меньше угол погружения плиты, тем больше изгиб структуры по краю плиты. Примером такого типа границы служит цепь островов Индонезии. Там, где океаническая плита встречается с континентальной, океаническая кора, поскольку она имеет большую плотность, погружается под континентальную кору и создает глубоководный желоб, такой как тот, что находится между Тихоокеанской и Северо-Американской плитами – зона субдукции Каскадия на Тихоокеанском Северо-Западе. Два блока континентальной коры тоже могут сливаться, создавая горные цепи.

Конвергентные силы преобладают в районе Тихого океана, создавая «огненное кольцо» – структуру в форме подковы протяженностью 40 000 км, состоящую из почти непрерывных океанских желобов, появившихся в результате тектонических движений. В этом районе преобладают вулканы, землетрясения и цунами. Тихоокеанская плита, можно сказать, съедается, поскольку погружается под другие плиты по мере сокращения всего океанического бассейна. 452 вулкана, которые расположены в районе «огненного кольца» и возникновение которых непосредственно связано с субдукцией плит, составляют 75 % от общего числа активных вулканов в мире. В этом районе происходит более 90 % всех землетрясений на Земле. Кольцо может расширяться дальше на юг, к Антарктиде, где до недавнего времени потухшие вулканы были погребены под ледниковыми щитами мощностью 2 км. По мере изменения климата и потепления, связанного с увеличением концентрации диоксида углерода, массивные ледниковые щиты в Антарктиде тают. Соответственно, геологи в наши дни впервые стали регистрировать возросшую активность этих вулканов и выявили 91 новый вулкан в одном из наиболее важных вулканических поясов такого типа[280].

Исследования Тихого и других океанов выявили еще одну поразительную структуру: глубоководные желоба, глубина которых составляет от 7000 м до 10 916 м ниже уровня моря в самом глубоком из всех известных мест на Земле – Марианском желобе (Марианской впадине). Для сравнения: высота горы Эверест – 8848 м. В результате плавления материала погружающейся плиты магма «пузырится» и формирует островную дугу к юго-востоку от Гуама. Протяженность Марианской впадины составляет 2500 км (в 5 раз больше Большого каньона), а ширина – 69 км. Это охраняемый заповедник, расположенный в территориальных водах США.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научный интерес

Зачем мы спим
Зачем мы спим

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон — это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему».

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты

Как мозг порождает надежду? Каким образом он побуждает нас двигаться вперед? Отличается ли мозг оптимиста от мозга пессимиста? Все мы склонны представлять будущее, в котором нас ждут профессиональный успех, прекрасные отношения с близкими, финансовая стабильность и крепкое здоровье. Один из самых выдающихся нейробиологов современности Тали Шарот раскрывает всю суть нашего стремления переоценивать шансы позитивных событий и недооценивать риск неприятностей.«В этой книге описывается самый большой обман, на который способен человеческий мозг, – склонность к оптимизму. Вы узнаете, когда эта предрасположенность полезна, а когда вредна, и получите доказательства, что умеренно оптимистичные иллюзии могут поддерживать внутреннее благополучие человека. Особое внимание я уделю специальной структуре мозга, которая позволяет необоснованному оптимизму рождаться и влиять на наше восприятие и поведение. Чтобы понять феномен склонности к оптимизму, нам в первую очередь необходимо проследить, как и почему мозг человека создает иллюзии реальности. Нужно, чтобы наконец лопнул огромный мыльный пузырь – представление, что мы видим мир таким, какой он есть». (Тали Шарот)

Тали Шарот

Психология и психотерапия
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон – это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему». (Мэттью Уолкер)

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Изобретение науки. Новая история научной революции
Изобретение науки. Новая история научной революции

Книга Дэвида Вуттона – история великой научной революции, результатом которой стало рождение науки в современном смысле этого слова. Новая наука – не просто передовые открытия или методы, это новое понимание того, что такое знание. В XVI веке изменился не только подход к ней – все старые научные термины приобрели иное значение. Теперь мы все говорим на языке науки, сложившемся в эпоху интеллектуальных и культурных реформ, хронологические рамки которой автор определяет очень точно. У новой цивилизации были свои мученики (Джордано Бруно и Галилей), свои герои (Кеплер и Бойль), пропагандисты (Вольтер и Дидро) и скромные ремесленники (Гильберт и Гук). Она дала начало новому рационализму, покончившему с алхимией, астрологией и верой в колдовство. Дэвид Вуттон меняет наше представление о том, как происходили эти знаковые преобразования.«Наука – программа исследований, экспериментальный метод, взаимосвязь чистой науки и новой техники, язык отменяемого знания – появилась в период с 1572 по 1704 г. Последствия этого видны до сих пор – и, по всей вероятности, не исчезнут никогда. Но мы не только используем технологические преимущества науки: современное научное мышление стало важной частью нашей культуры, и теперь нам уже трудно представить мир, в котором люди не говорили о фактах, гипотезах и теориях, в котором знание не было основано на свидетельствах и где у природы не было законов. Научная революция стала почти невидимой просто потому, что она оказалась удивительно успешной». (Дэвид Вуттон)

Дэвид Вуттон

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука