Автоквирография

– Думаю, такое ей и в голову не придет. Скорее, мама просто хочет понять, кто мои друзья, особенно если не знает их по церкви.

Себастьян смотрит так, что в животе у меня начинается пинбол. Я вырываюсь из плена его глаз и обвожу комнату взглядом. Книги повсюду – на полках, высокими стопками лежат у кровати, низкими – на письменном столе. Возле компьютера Библия в кожаном переплете и в чехле на «молнии». Спереди золотым вытиснены инициалы Себастьяна.

– Эта Библия для церкви, – поясняет Себастьян. Шагнув к столу, он вынимает ее из футляра и переворачивает тонкие страницы.

– Она огромная!

– Ее называют четверной, – смеясь говорит Себастьян. Я беру у него Библию и чувствую ее вес.

– Много же у вас догм.

– Пожалуй, ты прав, можно и так сказать. – Подавшись ко мне, Себастьян открывает книжищу и показывает содержание. – Видишь? Здесь не одна книга, а целых четыре: Библия, Книга Мормона, «Учение и заветы»[39] и «Драгоценная жемчужина»[40].

Я поднимаю глаза и удивляюсь: Себастьян так близко ко мне…

– Ты все это прочел?

– Да, почти все. Кое-что не по разу.

У меня глаза на лоб лезут. Ничуть не сомневаюсь, что сам уснул бы за такими книгами. Из меня получился бы худший мормон на свете. Примириться с такой долей я смог бы, лишь уподобившись Рипу ван Винклю[41].

– Когда у меня возникают вопросы, я точно знаю, что найду здесь ответ, – говорит Себастьян.

Я снова опускаю взгляд на книгу. Откуда у него такая уверенность? Как он мог целовать меня на вершине горы и все равно соглашаться с тем, что здесь написано?

– Чем эта четверная отличается от Библии? – Понятно, таких вопросов я задавать не должен. Просто я и Библию толком не знаю, но почти уверен, что отличие есть.

– На самом-то деле ответ тебе не нужен, верно? – смущенно, не слишком уверенно спрашивает Себастьян.

– Хватит вводной лекции на тему «Мормонизм для чайников».

Себастьян смеется, забирает у меня Библию и открывает ее на нужной странице. Мы стоим близко-близко друг к другу, а я подумываю придвинуться еще ближе. Если кто-то войдет и засечет нас, то подумает, что мы читаем вместе Священное Писание.

– Книга Мормона – еще одно свидетельство жизни Иисуса и того, что он Сын Божий. – Себастьян смотрит на меня, проверяя, слушаю ли я его. Удостоверившись, что слушаю, он прячет улыбку и снова сосредоточивает внимание на книге, которую держит в руках. – Ее можно назвать продолжением Библии, кратким изложением заветов Отца Небесного своим детям. – Он снова смотрит на меня и тихо добавляет: – Его дети – это мы.

– Это я понял, – отвечаю я смеясь.

Приятно удивленный, Себастьян на миг заглядывает мне в глаза.

– В «Учениях и заветах» откровения Джозефа Смита и других пророков, данные им Господом. Она о том, как окормляться у современных пророков в современном мире. Вот это, – Себастьян перелистывает книгу вперед, – «Драгоценная жемчужина». Считается, что пророк Авраам написал ее в Египте. По мере того как наша церковь разрасталась, потребовалось собрать все предания, переводы и исторические труды воедино, чтобы больше людей могли ими пользоваться. Эти книги – своего рода инструменты. Если читать их и искренне молиться, получишь ответы, наставления и безоговорочно уверуешь в то, что все написанное – истина.

Я снова перехватываю его взгляд и лишь тогда понимаю, как внимательно слушал. Не то чтобы я соглашался хоть с чем-то, но голос Себастьяна и сила его веры заставляют ловить каждое слово. У меня аж во рту пересохло.

– Объясняешь ты здорово, – признаю я. – Ты никогда не думал… Ну, обучать основам мормонизма на миссии? Завести себе сигну «Ушел крестить и причащать»?

Себастьян смеется, как я и надеялся, но раз уж вспомнили о миссии, мне хочется расспросить подробнее. Куда он, скорее всего, отправится? Чем будет заниматься? С кем он будет? Есть лазейки в запрете общаться с внешним миром? Да и вообще, найдется ли в его жизни место для меня?

– Подумывал, – с улыбкой отвечает Себастьян. Повисает тишина, и его взгляд устремляется к моим губам.

Он вспоминает нашу прогулку так же часто, как я? О ней я думаю перед сном, о ней же поутру, едва открыв глаза. Я страшно хочу его поцеловать, и, судя по выражению лица и участившемуся дыханию, Себастьян тоже этого хочет.

Когда мы заходим в столовую, нас уже ждут. С каждой стороны стола поставили по четыре стула и еще по одному у концов – для родителей. Себастьян занимает свободное место возле отца, я – слева от него. Рядом со мной сидят Лиззи и Аарон, напротив – бабушка, дедушка и Фейт.

Стол накрыт, но к еде никто не притрагивается. Я догадываюсь, в чем дело, когда Себастьян легонько пинает меня по ноге и кивает себе на руки.

Руки сложены… Ага, молитва!