Автоквирография

– Разве не ты ей нравишься?

Вот как на такое ответить, чтобы прозвучало не по-мудацки?

– Думаю, да, немного нравлюсь.

– Ты сказал ей про Себастьяна?

– Ты серьезно? Нет.

Матч начинается снова, отвлекать папу не хочется, но тревога похожа на муравьев – если не дать выход, она источит мне душу, как деревянную балку.

– Пап, что случилось, когда ты сказал буббе, что встречаешься с мамой?

Бросив последний, полный безысходности взгляд на телеэкран, папа с пульта отключает звук, ставит одну ногу на диван и поворачивается ко мне.

– Дело очень давнее, Танн.

– Мне просто хочется послушать снова.

В детстве я уже слышал об этом, но порой дети упускают подробности, и в памяти остается не то, что нужно. Рассказ о романе моих родителей – именно такой случай. Из того, что они говорили нам с Хейли в первый раз, мне запомнилась романтика, а правда о том, как сложно было папе, его родным, да и маме тоже, затерялась за более впечатляющим «жили долго и счастливо».

Мне было тринадцать, Хейли – десять, и родители выдали нам сокращенный вариант: буббе хотела, чтобы папа женился на дочери ее лучшей подруги – на девушке, которая росла в Венгрии, а сюда приехала учиться в колледже. Мол, подбирать детям пару для родителей считалось совершенно нормальным. Мама с папой опустили отдельные моменты, которые я со временем выяснил у кузенов, кузин и тетушек. Например, что участие родных зачастую оказывается оправданным. Страсть вспыхивает и гаснет, а брак – это навсегда. В итоге найти человека с теми же корнями и ценностями, что у тебя, куда важнее, чем партнера для жаркого секса, который через пару месяцев надоест.

Родители познакомились в Стэнфорде, и мама, по ее выражению, «сразу все поняла». Папа чувствам сопротивлялся, но в конце концов тоже понял.

– Вашу маму я встретил в первый день занятий в медицинской школе, – рассказывает папа. – Она работала в модной закусочной за пределами кампуса, и я забрел туда голодный и выжатый как лимон. В Стэнфорд я приехал за день до начала учебы, и жизнь вдали от дома оказалась совсем не такой, как я ожидал. Цены высокие, забот полон рот, нагрузка с самого начала невероятная. Твоя мама сделала потрясающий сэндвич с курицей, протянула мне и предложила вместе поужинать.

Эту часть я уже слышал. Обожаю ее, потому что обычно папа отпускает шуточки про замануху в адрес маминых кулинарных подвигов. На этот раз шуток нет.

– Я думал, что кажусь подавленным, вот девушка и проявляет дружеское участие. Мне и в голову не приходило, что она хочет со мной встречаться. – Папа смеется. – Но, увидев ее за ужином, я мигом разгадал ее намерения. – Папа понижает голос. Ясно, мне предлагается не облегченный вариант истории, а полноценный, какой взрослый мужчина может рассказать взрослому сыну.

Мама – красавица и красотой блистала всегда. Уверенность делает ее почти неотразимой, а уж вкупе с острым умом… Шансов устоять у папы не было. Ему только исполнился двадцать один год – немного для стэнфордского студента-медика, – и в тот же вечер, за ужином, он сказал себе, что не помешало бы узнать эту девушку получше. Несколько подружек у него уже было, но так, ничего серьезного. Он четко понимал, что рано или поздно вернется домой и женится на девушке из своего круга.

Мама с папой встречались тайком, папа жил у нее на квартире, но первые два года твердил, что женится на еврейке. В ответ на такие заявления мама прятала обиду и говорила: «Ладно, Пол».

Когда буббе и папина сестра Бэка на три недели приезжали в гости, папа с мамой не встречались. Он не сказал им о ней, и за все время, пока они были в Стэнфорде, мама ни разу его не видела. Папа словно исчез – не навещал ее и не звонил. После их отъезда мама объявила, что все кончено. Папа не спорил. Он пожелал ей удачи и позволил уйти.

Папа о той разлуке прежде не говорил, а мама в шутку называет ее Черным Годом. Шутка или нет, но, когда я просматриваю их фотографии той поры, каждый раз становится не по себе. У моих родителей Любовь с большой буквы. Папа считает маму умницей, красавицей, он души в ней не чает. Мама считает папу самым гениальным и замечательным мужчиной на свете. Разлука наверняка заставила родителей оценить их отношения, но не сомневаюсь, что чувства были крепки и до ссоры. На фото, сделанных в Черный Год, они оба опустошенные и надломленные. У папы под глазами темные, как ночь, круги, а стройная от природы мама – сущий скелет. И вот сейчас папа признается, что не мог спать. Почти год он спал по два часа в сутки. Вообще-то заниматься ночи напролет для студентов-медиков в порядке вещей, но папа организованный и целеустремленный, поэтому с учебой справлялся без труда. Спать он не мог из-за любви к маме. В Черный Год он чувствовал себя вдовцом.

Он явился к маме на квартиру и умолял дать ему еще один шанс.

Этого я не знал. Мне же рассказывали, что родители однажды столкнулись в кампусе и с того дня папа не мыслил жизни без мамы.

– Зачем ты говорил нам, что столкнулся с мамой в кампусе?