Автомобилья поступь

Церковь за оградой осторожно привстала на цыпочки,
А двухэтажный флигель присел за брандмауэр впопыхах.
Я весь трамваями и моторами выпачкан.
Где-где дождеет на всех парах.
Крутень винопьющих за отгородкой стекольной.
Сквозь витрины укусит мой вскрик ваши уши,
Вы заторопите шаги, затрясетесь походкой алкогольной,
Как гальванизированная лягушка
А у прохожих автомобильное выраженье. До-нёльзя
Обваливается штукатурка с души моей,
И взметнулся моего голоса шмель, за-
девая за провода сердец все испуганней и гудей.
Заводской трубой вычернившееся небо пробило,
Засеменили вело еженочный волторнопассаж,
И луна ошалелая, раскаленная до́-бела,
Завопила, пробегая беззвездный вираж.
Бухнули губы бестолковых часов,
Боднув пространство, разорвали рты.
На сердце железнул навечный засов,
А в небо взлетели перекрестков кресты.
Все тукало, звукало, звякало, тряскало,
Я в кори сплётен сплетен со всем,
Что посторонне, что юнело и ляскало.
Эй, знаете: постаревшая весна высохла совсем.
Пусть же шаркают по снегу моторы. Некстати ле-
зет взглядом из язв застекленных за любовниками муж,
А я всем расскажу о пьяной матери,
Пляшущей с моторами среди забагровевших луж.

«Город выкинул сотни неприличных жестов и выкликов…»

Город выкинул сотни неприличных жестов и выкликов,
Оскалил побуревшие, нечищеные фонари;
Сквозь засморкавшийся дождь мы привыкли ко
Всему, а вечер разбил пузырек иодоватой зари.
Долговязый лифт звонкал, как щелк пальцев скелета,
Шепотливый мотор въехал в беззубое площадей,
Над перепрыгом вело́, в бестолковой тоске лета,
Душа раздула заросшие складки ноздрей.
Небоскреб навалился каменной крутью и тушей
На спину, я отбрякнулся и в страхе оседлал трамвай,
И он закусил губу, надставил металльные уши
И понес меня сквозь ночной каравай.
Разбивайте скрижали и кусками скрижалей
Выкладывайте в уборных на площадях полы.
Смотрите: нас всех кто-то щипцами зажали,
Мы смрадим, дымим и пахнем едью смолы.
Сквозь нас – дома, улицы, переулки… На лифте
Взлетайте на небо, где погас шум и газ!
Счастливитесь, счастливитесь и нас счастливьте!
Бросьте вниз на нас,
Выручку звездных касс.
Шейте из облаков сорочки бессвязно,
На аршины продается лунная бахрома!
Сверху косматый город кажется только грязной
Скатертью, где крошками набросаны дома.

«Прямо в небо качнул я вскрик свой…»