Автопортрет неизвестного

– Потому что он здесь снова совсем маленький, – объяснил Риттер.

Часть вторая. Васильки

1.

– Кто же этот подданный Ее Величества? – спросил Игнат.

– Расскажу, – сказала Юля. – Но не сразу. До него надо еще добраться. Ты уже понял, что он как-то связан с художником Алабиным, который раньше жил в квартире Перегудова.

Итак, начнем с Алабина.

Тридцать пятый год. Петру Никитичу Алабину тридцать с небольшим. Он получил завидную должность в Метрострое, и еще – его картину приобрела Третьяковская галерея. У него праздник. Но гостей он не собирает. Он пригласил к себе в гости свою старинную подругу Марину Капустину, ныне жену важного архитектурного чиновника.

– Петя, куда ты меня притащил?

– Погоди, сейчас. У меня сегодня праздник. Ничего квартирка, а? – Он выбежал на кухню и принес целый поднос с конфетами, коньяком, бокалами, тарелками, пирожными.

– Да, мило, – сказала она.

– Ну конечно, тебя не удивишь жилищными условиями… А мы люди неизбалованные, еще не отучились восторгаться. «Во – ширина! Высота – во!» Рассказ художника Петра Алабина о вселении в новую квартиру! Три комнаты и вот – мастерская. Ванная, кухня, окна на две стороны.

– Что ты. У нас с Антоном гораздо скромнее.

– Ну уж.

– Приходи, увидишь.

– А ведь и приду! Возьму и приду. Приду, тебя за руку возьму и уведу. Шучу, шучу.

– Такая квартирища – одному тебе…

– Знаешь, это было как снег на голову, – счастливо смеялся Алабин. – Вызывают к товарищу Кагановичу. Лазарь Моисеевич утверждает мои эскизы. Посмотрел, похвалил, расписался на планшете, а потом говорит: «Товарищ Алабин, а какой-то у вас странный домашний адрес, я в личном деле посмотрел. Трубачевская улица, дом пятнадцать, а квартиры нет? Никак вы, мой дорогой, целым домом владеете? Тем более что в этом доме квартир нет, одни учреждения! Что такое? Что за домовладельцы у нас тут завелись на восемнадцатом году советской власти, а?» – а сам улыбается. Я признался, что подвал снимаю. Товарищ Каганович расхохотался и говорит: «Вы просто удивительный человек! Живете в подвале конторского здания и никому не слова. Знаете что? На Большой Калужской построен новый дом для деятелей науки и культуры. Как-никак руководитель художественного оформления Метростроя, хватит ютиться в подвальчике!»

– Он не новый, – сказала Марина.

– Почти новый. Недавний.

– Не такой уж недавний. А в этой квартире кто-то жил?

– Неважно. Все равно дом почти новый. Дома стоят сотни лет. Особенно вот такие, смотри. – Он подвел ее к окну. – Стена почти в метр! Пять лет, семь лет – тоже новый. Тем более что ремонт.

Марина сразу поняла, что здесь кто-то жил раньше. Было многовато мебели. В буфете, она увидела через приоткрытую дверцу, была посуда, в том числе старинная. Белые чашки с мелкими цветами. Щелкнули и отбили две четверти настенные часы. Половина шестого. Марина не хотела об этом говорить. Но все-таки сказала, первое попавшееся и оттого обидное:

– Наверное, потом тут никто не хотел жить.

Алабин посмотрел ей в глаза и просто, искренне, весело, словно бы не чувствуя опасного смысла ее слов, ответил:

– Отчего же никто? Я захотел! Товарищ Каганович, веришь ли, лично привез меня сюда, на своем «паккарде», сам отпер дверь, ордер вручил и ключи отдал. Он меня спросил: «Нравится? Хотите?» А я говорю: «Ого! Еще бы! Спасибо вам, родине, партии и лично товарищу Сталину!» Он говорит: «Да пожалуйста! Да на здоровье! Обращайтесь, если что!» – и уехал. Вот. Только позавчера прописался.

«Тем более, – подумала Марина. – Не мог он за три дня накупить всю эту мебель и посуду. И часы. Даже если грузовик с пятью грузчиками нанять и объехать все московские магазины, рынки и комиссионные, все равно не выйдет. Потому что вот здесь – не подбор, а явный гарнитур из светлого ореха. Ну и ладно».

– Значит, новоселье? – спросила она.

– Значит.

– Где же гости?

– Мне не нужны никакие гости. – Он сказал это раздельно и даже зло, пристально на нее глядя. – Ты знаешь, кто мне нужен.

– Петя! – сказала она. – Ты мне обещал, что ничего не будешь вспоминать. Мы с тобою все забыли. Ты ничего не помнишь, я ничего не помню. Мы ведь так договорились. Ведь правда?

– Правда. Прости. Больше не буду. Давай, садись. Ты сюда, а я вот сюда… Смотри, что у меня есть. Что я с собой притащил! Опля! – И он выдвинул из угла смешной самодельный стул. Не стул даже, а табурет со спинкой, сделанной из одной доски, а вторая доска была набита сверху поперек, так что спинка была в форме буквы «Т». – Мой талисман. А хочешь, сама присядь. Хоть на минутку. Очень вдохновляет.

– Это что? Стул Саула Марковича?

– Значит, все-таки помнишь?

– Представь себе.

Алабин положил ей руку на плечо.

– Петя! Мы же договорились! – Она сбросила его руку.