Автопортрет неизвестного

– Одновременно племянник и брат. А Тоня – тебе одновременно сестра и мачеха. В голове не умещается. Не знаю, – нахмурилась она. – С одной стороны, ребенок – хорошо. Типа стакан воды. А с другой стороны, как в анекдоте: лежу умираю, кругом дети и внуки, а пить совсем не хочется! – Она засмеялась, потом перестала. – Не знаю, Алеша. Ты, наверное, хотел, чтоб я сказала, как комсомолка: «Что ты, что ты, пусть только родит, мы ей все поможем!». Да?

– Нет. Вот этого не хотел.

– Почему?

– Потому что это была бы неправда. Ну или какое-то жуткое легкомыслие.

– Странный ты, – сказала Оля. – Свихнутый какой-то. Но я тебя очень люблю. Вместе с твоим свихом… Уже десять лет влюблена, это не перебьешь, так что говори что хочешь и делай что хочешь. С ребенком поможем, конечно.

Алексей взял ее руку, ладонью прижал к своему лицу. Поцеловал ее крепкие, будто бы мужские пальцы и прошептал:

– Ты лучше всех.

Какие-то три фигуры, громко переговариваясь, подошли к ним. Милиция. Посветили фонариком.

– Распиваете? Документики для начала.

Тут Алексей увидел, что внизу, к стене, над которой они сидели, подъехала еще одна черная «Волга» – сменная. Оба водителя вышли, закурили.

– Документики! – повторил милиционер.

Алексей показал рукой вниз:

– Туда, туда все вопросы…

Один из милиционеров, лейтенант, сбежал вниз по каменной лестнице. Водители что-то стали ему объяснять. Сержант и рядовой остались – очевидно, сторожить нарушителей. Через полминуты лейтенант помахал рукой и позвал:

– Ребята, сюда. Все в порядке, – поднял голову и громко сказал, адресуясь к Алексею: – До свидания, товарищ подполковник!

– Всего наилучшего! – ответил Алексей. – Хорошей службы!

– Господи! Ты еще и подполковник? – спросила Оля.

– Понятия не имею. Мне очередные звания присваиваются по ходу дела. Два года назад я был майор, я точно помню… Ну, им лучше знать.

Какое везение, какое ненормальное везение! Бажанов принял его систему, официально Госкомиссия еще не заседала, из-за этих двух смертей, самого Бажанова и Смоляка Ярослава Диомидовича, но все уже, наверное, решено. Уже Бажанов успел доложить Романову (скорее всего, лично звонил в Отдел), люди из Отдела просигналили в Управление, а оттуда в Лабораторию Восемь, бывшее КБ Ланского. Оля согласна стать его женой. А Лиза согласна с ним развестись. Сплошная цепь удач. Что потом? Зам начальника Управления? Вместо Бажанова? Но Бажанов не был замом, был членом коллегии Управления. Тоже неплохо. Хотя не обязательно. Но вообще чудеса. Поликратов перстень.

– Какой перстень? – спросил Игнат.

– Поликратов, – повторила Юля. – Греческая легенда. Поликрат, тиран Самосский, то есть царь острова Самос, был такой удачливый, что даже боялся такой везухи. Боялся, что потом обязательно случится какой-то жуткий облом. И вот он нарочно снял с пальца драгоценный перстень и бросил в море. Вот тебе, судьба, уплата за мою удачу. А через пару дней у него был пир и там подали какую-то редкостную рыбу. Он ее взрезал, а в животе у нее кольцо. Этот самый перстень.

– И что?

– И то, что потом на остров напали персы и убили его жуткой смертью. Распяли вниз головой. Баллада Шиллера в переводе Жуковского.

– А что, он такой образованный? – удивился Игнат.

– Представь себе, да. Дома огромная библиотека. Мама, то есть Римма Александровна, с историческим образованием. Мамин папа – искусствовед, хранитель отдела русского искусства в Третьяковской галерее. Вывозил картины в эвакуацию в Новосибирск, потом привозил обратно. Мама много читала Алеше вслух. А про Поликратов перстень он вообще знал наизусть. Ну не весь, а кусочки: «Судьба и в милостях мздоимец: какой, какой ее любимец свой век не бедственно кончал?»

– Кажется, это не в характере.

– Что ты понимаешь в характерах! – разозлилась Юля. – Дальше, дальше!

29.