Аз есмь царь. История самозванства в России

В 1699 году, движимый желанием покончить с пережитками прошлого, Петр приказал подданным брить бороды, сделав исключение лишь для крестьян и духовенства. Староверы усмотрели в этом еще одно доказательство сатанинского искажения нормы: Петр, по их мнению, хотел превратить мужчин в женщин. Этот указ вполне вписывался в петровский стиль правления. Во время массовых маскарадов, тех, например, что в 1724 году продолжались с Рождества до Крещения, царских сановников вынуждали являться в коллегии и Сенат в масках и карнавальных костюмах. В 1702 году по воле Петра состоялась свадьба Феофилакта Шанского, члена церковного двора «патриарха Андрея Палестинского», как он именовался в списках собора, а в обычной жизни – царского шута, стольника, впоследствии ключника. Петр оказал ему честь, устроив его бракосочетание, торжества по случаю которого продолжались три дня. Участники церемонии, включая самого царя, были одеты в русское платье, ношение которого находилось под строжайшим запретом. Сидевшему во главе стола Шанскому помогали трое высших чинов собора: князь-цезарь Ромодановский, облаченный в одеяния царя XVII века (еще в 1660‐х годах за такое полагалось битье кнутом, вырывание ноздрей и ссылка в Сибирь, даже если подобное переодевание происходило во время маскарада), Иван Бутурлин, король Семеновский и Польский и святейший Князь-Папа и патриарх Никита Зотов. На третий день приглашенные получили приказ одеться по западной моде: в подобном виде на иконах изображали бесов. В XVII веке в России европейское платье было запрещено и разрешалось только во время развлечений и маскарада. При Петре тенденция сменилась на противоположную, и царские вельможи вынуждены были одеваться как иноземцы. Реакция народа на эту перемену закона об одежде была мгновенной и недвусмысленной: Петр «нарядил людей в бесов».

В январе 1715 года семидесятилетнему святейшему Князю-Папе и патриарху Никите Зотову, главе ближней канцелярии Петра и его доверенному лицу, пришлось, повинуясь приказу царя, жениться против своей воли. По такому случаю на улицах столицы была устроена грандиозная церемония. Под дикую музыку, похожую на ту, какой в Европе в раннее Новое время сопровождались шаривари – шумные ритуалы, участники которых подобным образом выражали свой протест нарушителям моральных, сексуальных или религиозных устоев, – процессия, насчитывавшая от трехсот до четырехсот знатных особ, чьи лица были скрыты масками, двинулась в сторону Троицкого собора, где Зотов, наряженный католическим кардиналом, сочетался браком с Анной Стремоуховой (выбирал ее, естественно, Петр), офицерской вдовой, подозревавшейся в симпатиях к старообрядцам. Хотя церемония и была проведена настоящим священником в настоящем соборе, она выглядела настолько богохульной, что даже петровская администрация не осмелилась признать ее законной. Настоящий брак? Потешная свадьба? На улице при прохождении процессии слышались крики: «Патриарх женится! Патриарх женится!» В составе процессии шествовал и Петр, облаченный в скромную одежду фризского крестьянина (Фризия – голландская провинция, славившаяся своими моряками).

Этот перевернутый мир был для царя родной стихией. Формально он не занимал в царстве преображения ни одной главной должности. Напротив, подражая Ивану Грозному, ходившему на поклон к Симеону Бекбулатовичу, Петр сам ездил к королю и князю-кесарю Ромодановскому. Свои послания к нему он подписывал «вечный раб и слуга Петр», даже там, где речь шла о государственных делах. Князь-кесарь присваивал Петру все его военные чины: капитана (1706), генерал-лейтенанта и контр-адмирала (1709), вице-адмирала (1714).

Вельможи (вроде отца и сына Ромодановских) прилюдно расхаживали в царской одежде по улицам столицы и окружали себя «придворными», а царь наряжался крестьянином или солдатом… В стране, где самозванчество пронизало все сферы жизни, не нужно было ничего другого, чтобы люди окончательно убедились в справедливости слухов о боярах, захвативших трон и изгнавших доброго царя. Связь между официальным миром с его вывернутыми наизнанку нормами и народной реакцией на него была мостиком, соединявшим элиту и народ, и хотя действия тех и других трудно назвать тождественными, они все же тяготели друг к другу и представляли части единой культуры. Поведение высших сановников усиливало те культурные коды, которые рождали самозванчество. Переворачивание норм было сознательной стратегией хозяина русской земли, но всех последствий этого он предвидеть не мог.

РОССИЙСКАЯ ВЛАСТЬ В ШУТОВСКОМ ОБЛИЧИИ