Читаем Аз, Клавдий. Божественият Клавдий полностью

Сметнеха ли, че съм някой узурпатор, основаващ нова династия, това щеше да ги окуражи да започнат размирици по границата. Приех тъй също титлата народен трибун, която правеше личността ми неприкосновена и ми даваше правото да слагам вето над указите на Сената. Тази неприкосновеност на личността беше важна за мене, защото предложих да се анулират всички закони и укази, налагащи наказания за измяна на императора, и без нея щях да бъда съвсем незащитен срещу посегателствата за убийство. Отказах обаче титлата Баща на Отечеството, отказах титлата Август, присмях се на предложенията да ми се гласуват божествени почести и дори заявих на Сената, че не желая да ме назовават „император“. Това, изтъкнах, още от древни времена е била почетна титла, получавана за прояви на бойното поле — тя не означава просто главнокомандуващ на армиите. Август е бил наречен император заради победите си при Акциум и другаде. Чичо ми Тиберий беше един от най-победните римски генерали в цялата ни история. Предшественикът ми Калигула се беше оставил да го нарекат император от младежки амбиции, но дори и той сметна за свое задължение да спечели тази титла на бойното поле; оттам и експедицията му отвъд Рейн и нападението му над водите на Ламанша. Военните му операции, макар и безкръвни, символизираха схващането му за отговорността, която носи със себе си титлата император.

„Един ден, сенатори — писах им аз, — може би ще намеря за необходимо да настъпя в бойното поле начело на моите армии и ако боговете ме закрилят, ще си спечеля титлата, която с гордост ще нося, но дотогава трябва да ви замоля да не ме назовавате с нея от уважение към ония способни пълководци от миналото, които наистина са си я заслужили.“

Те толкова се зарадваха на това ми писмо, че ми гласуваха една златна статуя — не, бяха три златни статуи, — но аз сложих вето на предложението по две причини. Първата беше, че не бях направил нищичко, за да заслужа тази чест, а втората — че това беше разточителство. Все пак обаче им разреших да ми гласуват три статуи, които да се поставят на важни градски центрове; но най-скъпата от тях трябваше да бъде от сребро и при това не плътна, а куха, запълнена с гипс. Другите две бяха съответно от бронз и мрамор. Склоних на тези три статуи, защото Рим и без това беше тъй претъпкан със статуи, че още две-три не бяха кой знае какво, а и понеже исках да имам скулптурен портрет от някой наистина добър скулптор, след като сега вече най-добрите световни скулптори бяха на мое разположение.

Сенатът също тъй взе решение да опозори Калигула с всички средства, които бяха в негова власт. Гласуваха деня на убийството му да се превърне в празненство за всеобща благодарност. Тук наново наложих своето вето и освен гдето анулирах Калигуловия декрет да му се отдава религиозна почит — на него и на богинята Пантея, името, което даде на бедната ми племенница Друзила, която бе убил, — не предприех други мерки срещу паметта му. Да се отмине с мълчание, беше най-разумната политика. Ирод ми припомни, че Калигула не бе сторил нищо, за да опозори паметта на Тиберий, макар да бе имал сериозни основания да го мрази; просто се бе въздържал да го обожестви и беше оставил почетната арка, която му бе гласувана, недовършена.

— Но аз какво да правя с всички тези статуи на Калигула? — запитах Ирод.

— Та това е много просто — отвърна той. — Нареди на градските стражи да ги съберат утре в два часа заранта, докато всички спят и да ги донесат тук, в двореца. Когато Рим се пробуди, ще намери нишите и постаментите празни или може би попълнени с ония статуи, които са били свалени, за да се поставят неговите.

Послушах съвета на Ирод. Статуите бяха два вида — статуи на чуждите божества, чиито глави Калигула беше свалил и заменил със своята, и онези, които си беше направил — всички от ценни метали. Първите възстанових, доколкото беше възможно, в първоначалния им вид, а другите счупих, претопих и от тях излях новите си монети. Голямата златна статуя, която беше поставил в собствения си храм, се превърна в близо един милион златици. Струва ми се, не съм споменал, че всеки ден неговите жреци — сред които за мой срам бях и аз — обличаха тази статуя в дрехи, подобни на дрехите, с които той се обличаше. Не само трябваше да я обличаме в обикновените граждански или военни облекла със специалните отличия на императорския му ранг, но в дните, когато се случваше той да се мисли за Венера, Минерва, Юпитер или Добрата богиня, трябваше да я стъкмяваме съответно с различните божествени атрибути.

Перейти на страницу:

Все книги серии Клавдий (bg)

Похожие книги

Степной ужас
Степной ужас

Новые тайны и загадки, изложенные великолепным рассказчиком Александром Бушковым.Это случилось теплым сентябрьским вечером 1942 года. Сотрудник особого отдела с двумя командирами отправился проверить степной район южнее Сталинграда – не окопались ли там немецкие парашютисты, диверсанты и другие вражеские группы.Командиры долго ехали по бескрайним просторам, как вдруг загорелся мотор у «козла». Пока суетились, пока тушили – напрочь сгорел стартер. Пришлось заночевать в степи. В звездном небе стояла полная луна. И тишина.Как вдруг… послышались странные звуки, словно совсем близко волокли что-то невероятно тяжелое. А потом послышалось шипение – так мощно шипят разве что паровозы. Но самое ужасное – все вдруг оцепенели, и особист почувствовал, что парализован, а сердце заполняет дикий нечеловеческий ужас…Автор книги, когда еще был ребенком, часто слушал рассказы отца, Александра Бушкова-старшего, участника Великой Отечественной войны. Фантазия уносила мальчика в странные, неизведанные миры, наполненные чудесами, колдунами и всякой чертовщиной. Многие рассказы отца, который принимал участие в освобождении нашей Родины от немецко-фашистких захватчиков, не только восхитили и удивили автора, но и легли потом в основу его книг из серии «Непознанное».Необыкновенная точность в деталях, ни грамма фальши или некомпетентности позволяют полностью погрузиться в другие эпохи, в другие страны с абсолютной уверенностью в том, что ИМЕННО ТАК ОНО ВСЕ И БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ.

Александр Александрович Бушков

Историческая проза
Салават-батыр
Салават-батыр

Казалось бы, культовый образ Салавата Юлаева разработан всесторонне. Тем не менее он продолжает будоражить умы творческих людей, оставаясь неисчерпаемым источником вдохновения и объектом их самого пристального внимания.Проявил интерес к этой теме и писатель Яныбай Хамматов, прославившийся своими романами о великих событиях исторического прошлого башкирского народа, создатель целой галереи образов его выдающихся представителей.Вплетая в канву изображаемой в романе исторической действительности фольклорные мотивы, эпизоды из детства, юношеской поры и зрелости легендарного Салавата, тему его безграничной любви к отечеству, к близким и фрагменты поэтического творчества, автор старается передать мощь его духа, исследует и показывает истоки его патриотизма, представляя народного героя как одно из реальных воплощений эпического образа Урал-батыра.

Яныбай Хамматович Хамматов

Проза / Историческая проза