Читаем Аз, Клавдий. Божественият Клавдий полностью

След тях вървеше група от държавни роби, наредени двама по двама, които носеха възглавници със златните корони, изпратени ми от съюзнически царе и царства в знак на благодарствено уважение. Следваха ги двадесет и четирима ликтори, всеки с по една брадва, вързана в сноп от пръчки, а самите брадви бяха увенчани с лаврови венци. После идваше колесница, теглена от четири коня, изработена по поръчка на Сената от сребро и абаносово дърво: като се изключат особената й традиционна форма и релефните сцени от двете й страни, представящи две сражения и морска буря, тя твърде напомняше колесницата, която бях натрошил на Златарската уличка, защото ми се бе сторила прекалено скъпа. Теглеше се от четири бели коня и в нея седеше авторът на този летопис — не „Кла-Кла-Клавдий“, нито „Клавдий Идиота“, нито „Оня Клавдий“, нито „Клавдий Пелтека“, нито дори „Бедния чичо Клавдий“, а победният и триумфиращ Тиберий Клавдий Друз Нерон Цезар Август Германик Британик, император, Баща на Отечеството, народен трибун за четвърти последователен път, консул за трети път, удостоен с Гражданската и Морска корона, получил три пъти преди това триумфални орнаменти, както и други по-незначителни отличия, граждански и военни, твърде многобройни, за да се изреждат тук. Тази въодушевена и щастлива личност беше облечена в роба, бродирала със злато, и туника на цветя и държеше в дясната си ръка, която леко потреперваше, лаврова клонка, а в лявата стискаше скиптър от слонова кост отгоре със златно птиче. Венец от делфийски лавър засенчваше челото му и според един древен обичай лицето, ръцете, шията и нозете (всички непокрити места по тялото му) бяха боядисани в яркочервено. В колесницата на Победителя стоеше и малкият му син Британик, който викаше и пляскаше с ръце, приятелят му Вителий, който бе ръководил държавата в отсъствието на Победителя, увенчан с Маслинения венец, невръстната му дъщеричка Октавия, взета в прегръдката на младия Силан, който й бе избран за бъдещ съпруг и който заедно с младия Помпей, женен за дъщерята на Победителя, Антония, бе донесъл на Сената увенчаната с лаври вест за победата. На Силан бяха гласувани триумфални одежди, тъй както и на младия Помпей, който също се намираше в тази колесница и държеше на коленете си Британик. Край колесницата яздеше бащата на младия Помпей, Крас Фруги, който за втори път надяваше триумфалните одежди — първият път бе, след като Галба разгроми катите. Не бива да забравяме държавния роб, който стоеше в колесницата и държеше над главата на Победителя златна корона, обкичена със скъпоценности, дар от римския народ. Негово задължение беше от време на време да прошепва на ухото на Победителя древната фраза: „Погледни зад себе си: помни, че смъртен!“ — това бе предупреждение, че боговете ще се разгневят на Победителя, ако се носи надменно, и не ще закъснеят да го смирят. А за предпазване от уроките на зрителите към бронята на колесницата бяха прикрепени един фалически амулет, едно малко звънче и един бич.

После идваше Месалина, съпругата на Победителя, в държавната й колесница. След нея, пешком, вървяха военачалниците, удостоени с триумфални одежди. Сетне носителите на Маслиновия Венец. След тях по-висшите и по-низши офицери, наградени за проявена храброст. След тях — слоновете. Подире им — камилите, впрегнати две по две в колесници, на които бяха покачени шестте съоръжения за произвеждане на мълнии и гръмотевици, измислени от Калигула и тъй умело използувани от Посид. След това пристъпяше цар Чапла на своите кокили със златна гривна около шията. Казаха ми, че след мене най-много овации събрал цар Чапла. Подире вървеше Посид с Неподостреното копие и испанският окулист, облечен в роба, защото му присъдихме римско гражданство. После идваше римската конница, след нея пехотата в походен строй, с оръжия, обкичени с лаврови клонки. Младите войници викаха: „Io Triumphe!“, и пееха победни химни, но ветераните използуваха правото на свободно слово, което им бе дарено за този ден, и си правеха неприлични шеги по адрес на Победителя. Ветераните от Двадесетия легион бяха съчинили за случая една чудесна песен:

Клавдий беше учен знаменит,кръв не ля, с мастило бе залят.С бритите когато почна бой,той не се уплаши, бе сърцат,само за оръжие избраколчета, въже, камилска смрад.О, о, о!Колчета, въже, камилска смрад!Бритите тъй ужасени бяха,че побягнаха със писък,който би събудил мъртвите, що спяха.Викаха те, както вика Клавдий,щом го свие болката в стомаха.О, о, о!
Перейти на страницу:

Все книги серии Клавдий (bg)

Похожие книги

Степной ужас
Степной ужас

Новые тайны и загадки, изложенные великолепным рассказчиком Александром Бушковым.Это случилось теплым сентябрьским вечером 1942 года. Сотрудник особого отдела с двумя командирами отправился проверить степной район южнее Сталинграда – не окопались ли там немецкие парашютисты, диверсанты и другие вражеские группы.Командиры долго ехали по бескрайним просторам, как вдруг загорелся мотор у «козла». Пока суетились, пока тушили – напрочь сгорел стартер. Пришлось заночевать в степи. В звездном небе стояла полная луна. И тишина.Как вдруг… послышались странные звуки, словно совсем близко волокли что-то невероятно тяжелое. А потом послышалось шипение – так мощно шипят разве что паровозы. Но самое ужасное – все вдруг оцепенели, и особист почувствовал, что парализован, а сердце заполняет дикий нечеловеческий ужас…Автор книги, когда еще был ребенком, часто слушал рассказы отца, Александра Бушкова-старшего, участника Великой Отечественной войны. Фантазия уносила мальчика в странные, неизведанные миры, наполненные чудесами, колдунами и всякой чертовщиной. Многие рассказы отца, который принимал участие в освобождении нашей Родины от немецко-фашистких захватчиков, не только восхитили и удивили автора, но и легли потом в основу его книг из серии «Непознанное».Необыкновенная точность в деталях, ни грамма фальши или некомпетентности позволяют полностью погрузиться в другие эпохи, в другие страны с абсолютной уверенностью в том, что ИМЕННО ТАК ОНО ВСЕ И БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ.

Александр Александрович Бушков

Историческая проза
Салават-батыр
Салават-батыр

Казалось бы, культовый образ Салавата Юлаева разработан всесторонне. Тем не менее он продолжает будоражить умы творческих людей, оставаясь неисчерпаемым источником вдохновения и объектом их самого пристального внимания.Проявил интерес к этой теме и писатель Яныбай Хамматов, прославившийся своими романами о великих событиях исторического прошлого башкирского народа, создатель целой галереи образов его выдающихся представителей.Вплетая в канву изображаемой в романе исторической действительности фольклорные мотивы, эпизоды из детства, юношеской поры и зрелости легендарного Салавата, тему его безграничной любви к отечеству, к близким и фрагменты поэтического творчества, автор старается передать мощь его духа, исследует и показывает истоки его патриотизма, представляя народного героя как одно из реальных воплощений эпического образа Урал-батыра.

Яныбай Хамматович Хамматов

Проза / Историческая проза