Читаем Аз, Клавдий. Божественият Клавдий полностью

— Не, татко, не! Татко, признавам, че те мразех, откакто мама умря. Мислех най-лоши неща за тебе. За мен ти беше педант, страхливец, глупак и се срамувах, че съм твой син. Сега виждам, че съм грешил и те моля за прошка. Но не, не мога да сторя онова, което искаш от мене. Не е честно. Един Клавдий не бива да боядисва лицето си синьо и да се крие сред варварите. Не се плаша от Нерон: Нерон е страхливец. Позволи ми на тази Нова година да облека мъжката роба. Ще бъда едва тринайсетгодишен, но ти ще ми опростиш една година: висок съм и съм здрав за възрастта си. Щом веднъж съм официално признат за пълнолетен, ще се преборя с Нерон въпреки тласъка, който ти му даде, и въпреки майка му. Направи ни съвместно твои наследници и тогава ще видим кой от двама ни ще получи надмощие. Това е мое право като твой син. Освен това аз не вярвам в Републиката. Не може да се върне ходът на историята. Прабаба ми Ливия го е казала и то е вярно. Обичам старите времена също като тебе, но не съм сляп. Републиката е мъртва за всички освен за старомодни хора като теб и Сосибий. Сега Рим е империя и единствената разлика е дали императорът ще е добър или лош. Направи ме твой наследник съвместно с Нерон и аз ще опровергая предсказанието. Поживей само още няколко години, татко, заради мене. А сетне, когато умреш, аз ще заема мястото ти и ще управлявам Рим справедливо. Преторианците ме обичат и ми вярват. Гета и Криспин ми казаха, че когато ти умреш, ще се постараят император да стана аз, а не Нерон. Аз ще бъда добър император, какъвто беше ти, преди да се ожениш за втората ми майка. Дай ми подходящи възпитатели. Аз нямам полза от сегашните. Искам да изучавам как се говори пред аудитория, искам да науча финанси и правните процедури, искам да науча как да стана император!

Не го разубедиха нито думите, нито сълзите ми. Загубих всякаква надежда за спасението му: никой лекар не може да спаси живота на своя пациент, когато оня е решил да умре. Вместо това като предан баща сторих всичко, каквото ми поиска. Отпратих Сосибий и другите възпитатели и назначих нови. Обещах му да отпразнуваме пълнолетието му през тази Нова година и променям завещанието си в негова полза: в предишното ми завещание почти не го споменавах. Днес отправих към Сената прощалната си реч и смирено им препоръчах Нерон и Британик, а на двамината държах дълго и искрено слово, с което ги призовавах към братска любов и съгласие, като призовах Сената за свидетел, че съм го сторил. Но с каква ирония изричах думите си! Знаех тъй сигурно, както знам, че огънят е горещ, а ледът студен, че моят малък Британик е осъден и че сам аз го предавам на смъртта му и прорязвам с него последния истински Клавдий от древния клон на Апий Клавдий. Идиотът аз!

Очите ми са уморени, а ръката ми трепери тъй силно, че едва изписвам буквите. Странни поличби се появиха напоследък. Голяма комета, подобна на оная, която с предсказала смъртта на Юлий Цезар, остана дълго да искри в среднощното небе. От Египет съобщиха, че се е появил феникс. Прелетял там от Арабия, както му е обичаят, последван от ята от други възхитени птици. Не ми се вярва да е бил истински феникс, защото той се появява веднъж на всеки хиляда четиристотин шейсет и една години, а са минали само двеста и петдесет години, откакто истински феникс е видян в Хелиополис, през управлението на третия Птолемей; но все пак сигурно е бил някакъв феникс. И като че феникс и комета не са чудеса, достатъчни на брой, та в Тесалия се роди кентавър — донесоха ми го в Рим (през Египет, където александрийските лекари първо го разгледали) и го докоснах със собствените си ръце. Живял един-единствен ден, а пък аз го получих, запазен в мед, но беше истински кентавър, от ония с конско тяло, а не от по-незначителните. е магарешко тяло. Феникс, комета, кентавър, рояк пчели сред знамената в лагера на преторианците, прасе с нокти като на ястреб и паметникът на баща ми, поразен от мълния! Стигат ли ви тези знамения, гадатели?

А сега спри, Тиберий Клавдий, боже на бритите, повече не пиши.

Три описания за смъртта на Клавдий

I.

Перейти на страницу:

Все книги серии Клавдий (bg)

Похожие книги

Степной ужас
Степной ужас

Новые тайны и загадки, изложенные великолепным рассказчиком Александром Бушковым.Это случилось теплым сентябрьским вечером 1942 года. Сотрудник особого отдела с двумя командирами отправился проверить степной район южнее Сталинграда – не окопались ли там немецкие парашютисты, диверсанты и другие вражеские группы.Командиры долго ехали по бескрайним просторам, как вдруг загорелся мотор у «козла». Пока суетились, пока тушили – напрочь сгорел стартер. Пришлось заночевать в степи. В звездном небе стояла полная луна. И тишина.Как вдруг… послышались странные звуки, словно совсем близко волокли что-то невероятно тяжелое. А потом послышалось шипение – так мощно шипят разве что паровозы. Но самое ужасное – все вдруг оцепенели, и особист почувствовал, что парализован, а сердце заполняет дикий нечеловеческий ужас…Автор книги, когда еще был ребенком, часто слушал рассказы отца, Александра Бушкова-старшего, участника Великой Отечественной войны. Фантазия уносила мальчика в странные, неизведанные миры, наполненные чудесами, колдунами и всякой чертовщиной. Многие рассказы отца, который принимал участие в освобождении нашей Родины от немецко-фашистких захватчиков, не только восхитили и удивили автора, но и легли потом в основу его книг из серии «Непознанное».Необыкновенная точность в деталях, ни грамма фальши или некомпетентности позволяют полностью погрузиться в другие эпохи, в другие страны с абсолютной уверенностью в том, что ИМЕННО ТАК ОНО ВСЕ И БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ.

Александр Александрович Бушков

Историческая проза
Салават-батыр
Салават-батыр

Казалось бы, культовый образ Салавата Юлаева разработан всесторонне. Тем не менее он продолжает будоражить умы творческих людей, оставаясь неисчерпаемым источником вдохновения и объектом их самого пристального внимания.Проявил интерес к этой теме и писатель Яныбай Хамматов, прославившийся своими романами о великих событиях исторического прошлого башкирского народа, создатель целой галереи образов его выдающихся представителей.Вплетая в канву изображаемой в романе исторической действительности фольклорные мотивы, эпизоды из детства, юношеской поры и зрелости легендарного Салавата, тему его безграничной любви к отечеству, к близким и фрагменты поэтического творчества, автор старается передать мощь его духа, исследует и показывает истоки его патриотизма, представляя народного героя как одно из реальных воплощений эпического образа Урал-батыра.

Яныбай Хамматович Хамматов

Проза / Историческая проза