Азбука для двоих (СИ)

— В следующую субботу, хён. Во вторник у меня выступление в честь Дня Талантов. Надо готовиться.

Чонин резко развернулся и рванул домой. По дороге достал старый телефон и просмотрел журнал. Открыл первое смс-сообщение в “отправленных” и тяжко вздохнул.

“Даже когда вы сердитесь или недовольны, мне всё время кажется, что вы вот-вот улыбнётесь. Не знаю, почему мне это так нравится”.

Остановившись на перекрёстке в ожидании зелёного сигнала, Чонин раз за разом перечитывал сообщение. Помедлил, но всё-таки удалил его. Потом удалил все остальные. Глупо это было. Не следовало ничего писать и отправлять. И он едва не выронил телефон, когда на дисплее замигал сигнал о входящем вызове с номера Чондэ. Поспешно сбросил вызов и выключил телефон совсем. Оставив за спиной перекрёсток, поравнялся с парковой заводью и занёс руку, чтобы швырнуть телефон в воду, но в последний миг передумал — просто сунул в карман.

========== - 8 - ==========

Комментарий к - 8 -

Доброго ночера, котики)

Всем, кто ждал танца Чонина - держите :)

- 8 -

День Талантов был праздником колледжа. Обычно в этот день приезжали представители разных компаний и прочие заинтересованные лица, а студенты готовили собственные выступления. Отбор проходил заранее. Комиссия в составе десяти опытных преподавателей оценивала выступления студентов. Одних включали в концертную программу, других — нет.

Чонин накануне как раз прошёл отбор и получил девятый номер. Его выступление завершало первый час концерта. Выступление он готовил сам. Согласно правилам, пользоваться помощью преподавателей запрещалось. Костюм и грим студенты тоже должны были продумывать сами, хотя тут Чонину помогали сёстры.

Собственно, в субботу Чонин терпеливо торчал перед зеркалом и накладывал грим под чутким руководством сестёр. Во вторник он воспроизводил это всё уже в гримёрке самостоятельно. Подводил глаза чёрным и закрашивал красным веки, стараясь повторить классический боевой грим хваранов. На правой скуле после рисовал чёрным иероглиф для призыва духов. Это было посложнее всего прочего, потому что рисовать на себе иероглиф пришлось не в прямом отображении, иначе зрители не смогли бы его распознать.

Костюм для танца представлял собой муляж доспехов, хотя меч Чонин достал настоящий. Не древний, но выполненный на заказ из современных сплавов, потому полегче, конечно, чем те мечи, которые использовались в десятом веке.

Сам номер Чонин готовил ещё в конце прошлого учебного года. Озадачил Чанёля подгонкой этнической мелодии и её аранжировкой. Чанёль отлично справился. Осталось выйти на сцену и станцевать.

Чонин спокойно ждал своей очереди и не волновался. Танец он знал от и до и не сомневался, что сможет выступить с блеском. Не в первый раз. К тому же, в отличие от многих, он любил выступать на сцене. Это всегда было особенным для него чувством: вся сцена в его полном распоряжении, музыка только для него, он один и сотни или тысячи взглядов. То непередаваемое ощущение, когда лишь он в центре внимания. И надо это внимание удержать, трансформировать его в восхищение. Когда превращение удавалось, Чонин чувствовал себя счастливым, почти всемогущим. И он никогда не мог сравнить эти впечатления с чем-либо иным. Это походило на наркотик, и добрать это где-то на стороне у Чонина не получалось никогда, потому он всегда ловил случай оказаться на сцене.

За минуту до выхода он успел подумать о Чондэ, который наверняка сидел в зале. Вряд ли Чондэ будет дело до танцев, ведь тот никогда не демонстрировал к ним интереса, но мысль о том, что Чондэ всё-таки будет смотреть на него, грела.

На сцене Чонин уже ни о ком не думал — жил в танце. Весь мир сводился к свободной площадке, окутанной музыкой, и его телу, дышавшему звуками. Музыка — воздух, тело — инструмент и язык, на котором Чонин говорил. Это всё, что у него было. И с помощью этого ему требовалось возродить эпоху и рассказать историю одной жизни и одной битвы. Музыка и танец порой работали лучше всякой машины времени. Чонину лишь требовалось самому уйти в прошлое и увлечь за собой пространство вокруг и зрителей. Представить историю и рассказать её так, чтобы она запомнилась.

В идеальном симбиозе музыки и танца тело Чонина звенело. Он чётко ощущал каждую мышцу и управлял каждым движением от начала и до конца. Он заставлял мелодию подчиняться и придавал ей законченную форму. Всего лишь танцем он создавал и разрушал целые миры и вселенные, вынуждал их меняться, подчинял своей воле и своим желаниям.

Если мелодия управляет танцором, это просто движение под музыку. В настоящем танце управляет мелодией танцор. Чонин уяснил этот урок ещё в детстве и всегда стремился именно к этому. Двигаться под музыку легко и просто — так может почти каждый, а вот танцевать — это совсем другое. Настоящий танец повторить невозможно. Настоящий танец всегда уникален с каждым выходом на сцену, даже если музыка та же, как и движения. Но эмоции и намерения всегда разные, как и результат.

Этот танец Чонин репетировал множество раз, но сегодняшнее выступление не походило на предыдущие — он знал это точно.