Азбука легенды. Диалоги с Майей Плисецкой

Обязательно. Конечно, мы уважали первых диссидентов, которые когда-то вышли на Красную площадь и знали, что если их не расстреляют, то наверняка посадят. На них до сих пор мы смотрим как на героев. А те люди, таких мы тоже знаем, которые боролись за свободу, потому что уже можно было, – это уже другое. Сначала уехали за границу – и там они чувствуют себя героями. Нет, герои те, что вышли тогда на Красную площадь и их посадили.

У кого спрашивать, как не у Вас, коли мы заговорили о страхе. Вы же с детства, наверное, испытывали это чувство?

А вот и нет. Вы знаете, я была человеком не очень сознательным. И не боялась от бессознательности. Так тоже может быть. Я по-настоящему не понимала, что такое страх. Да, вспоминаю себя в детстве и думаю, что просто не понимала. Такое может быть.

Или от наивной доверчивости? Многие даже смелые поступки совершают по наивности или непониманию.

И глупости, конечно. Просто нет хитрости, потому и делают часто во вред себе. А я знаю людей, которые никогда себе ничего во вред не сделали. И это не обязательно бездарные люди, могут быть и очень талантливые.

Я же не понимала часто опасностей. Больше того, ломала ноги, рвала связки. Чувство самосохранения у меня почти отсутствует.

До сих пор?

Может быть, сейчас меньше. Или, как говорят, умудренная опытом стала. Но раньше было просто бесшабашное отношение к себе. Это я вам точно говорю. Я могла выйти на сцену неразогретая, холодная, не предполагая, что порву связки. Или есть люди, которые не ссорятся никогда и ни с кем, тоже опасаясь за себя. А я ссорилась и говорила в лицо. Это от того, что я до конца не понимала опасностей. На этом обжигалась много раз.

С другой стороны, Майя Михайловна, если человек не знаком с чувством страха, он вроде бы ничего и не ценит. Потому и не боится ничего потерять.

Может, и так. Пожалуй, я с вами соглашусь. А может, это еще какая-то другая черта. Не надо забывать и про оттенки. Не все в жизни так однозначно. Оттенки характера, варианты мозгов, если можно так выразиться.

Хорошо, что Вы эту тему расширили. Ведь феномен страха присутствует в любой человеческой жизни. И потом, интересно было о нем поговорить именно с Вами, ведь коллизии и события Вашей жизни могли бы полностью искорежить и переломать Вашу личность.

Ну вот видите, у меня как такового страха-то и не было. Животного страха и не было. И повторяю, не от того, что такая смелая была, а от того, что недостаточно об этом думала. Такая, знаете, непуганая птица и осталась. Никогда не дрожала. Если только волновалась, то перед коллегами.

Вспоминаю вот какой момент – в первых классах школы, когда спрашивали, кто это напроказничал, то говорила: я. Хотя не имела понятия, что и как, но мне было любопытно, какое наказание за это будет.

Значит, Вы не просто так брали вину на себя, а из интереса.

Да, мне было интересно, что за это будет. Но повзрослев, я на собраниях ничего такого уже не говорила.

Однако вернемся к балету. Можно ли сегодня говорить о национальном стиле в классическом балете?

О национальном в чистом виде уже невозможно. Все перемешалось, и это нормально. Раньше азиатский балет был очень отсталый. Существовал, конечно, французский рафинированный балет со своими традициями. Итальянский. Влияние в XIX веке французской и итальянской хореографии было огромное. Потом русские пропустили все через себя, провентилировали, появился Фокин и другие выдающиеся русские деятели балета, и на Русских сезонах в Париже в начале XX века все это они выплеснули в мир уже в русифицированном облике. Русская эра в мире балета началась после дягилевских сезонов и последующих волн эмиграции. Почти во всех кордебалетах мира вы могли бы при желании найти русских танцовщиков, которые работали успешно и как педагоги. Помню, как я похвалила Алисию Алонсо: «У вас хорошая школа». На что она ответила с гордостью: «У меня же русская школа, я училась у Князева». Думаю, хорошо все же тогда учили «старые» петербуржцы.

Существует ли немецкая школа балета?