Азбука легенды. Диалоги с Майей Плисецкой

Нет. Надо все выучить, хотя бы для того, чтобы не побежать в другую сторону. И вообще, в театре все протекает во времени. Там процесс. Мы должны как минимум знать наш балетный текст. В драме надо тоже все вы учить. Я всю жизнь мечтала сыграть что-нибудь мистическое в кино. Казалось, вот в балете удается же мне чем-то «взять» публику. В кино можно было бы эти мои качества тоже использовать. Но – увы! В кино я сыграла Бетси в «Анне Карениной» практически без репетиций. Я думала, что за бред такой, профессия киноактер, – так может каждый с улицы. Что и происходит постоянно, ведь если нужен типаж, берут с улицы, а он и не актер вовсе. Меня поразило тогда: мы шли в костюмах и гриме уже на съемочную площадку, и я спросила у Юры Яковлева, а что мы должны говорить. Я не знаю, спокойно ответил он, сейчас нам дадут записочки с текстом. Вот так киноактеры частенько работают. Я потом смотрела готовый фильм и думала: надо было иначе сыграть. Но мне ни режиссер Александр Зархи, ни кто-либо другой ничего не подсказал, не отрепетировал. Так было и на съемках другого фильма, где я играла в паре с Иннокентием Смоктуновским. Это была драма-балет по Тургеневу, где я должна была играть как драматическая актриса и танцевать. Режиссер Анатолий Эфрос сидел поодаль, с кем-то разговаривал или бросал иногда односложные реплики. «Что же он мне ничего не подсказывает?» – спросила я его жену Наталью Крымову. «А он никому не подсказывает», – ответила она. Ну, это драматическим актерам. Но можно ли было так со мной работать? Я не знала, как себя вести, не имела опыта. Потому и играла по интуиции. Из актера можно вылепить все что угодно. И я поддаюсь очень. Поэтому я не считаю, что играла в кино. Знаете, это когда спрашивают: «Вы играете на скрипке?» – «Не знаю, не пробовал, но, наверное, играю». Лет десять назад один режиссер хотел снимать меня в «Пиковой даме», где я должна была даже петь. Я уже начала репетировать. Взяла уроки пения. Это была очень интересная задумка, всё как бы в воспоминаниях и на музыку Чайковского. Но сорвалось по простой причине: не было найдено денег на проект.

Можно ли сравнить спорт с искусством?

Спорт не сравним ни с чем. Это преодоление себя. Он показывает, насколько велики возможности человека. Обожаю спорт, и с годами все больше и больше. Люблю ходить на стадионы. Еще с детства. Особенно на футбол. Девчонкой восторгалась Федотовым, Старостиным… А какое всегда красивое зрелище – взятие ворот! Футболисты – современные гладиаторы. Как они разыгрывают комбинации! В спорте без головы нельзя: вспомните Зидана или моего нынешнего фаворита Клозе.

Майя Михайловна, Вы футбольная болельщица со стажем. Сохранились, кстати, документальные кадры, где Вы сидите во время футбольного матча на трибуне стадиона рядом с Александрой Пахмутовой.

Да, это было лет 45 назад. Я сидела с Алей Пахмутовой и кричала: «Браво, Понедельник!» Я помню, что у меня сердце разрывалось, так как я всегда болела за ЦСКА, а Виктор Понедельник играл за ростовскую команду и тем не менее очень мне как игрок нравился. Потому так спонтанно от восхищения и кричала. Эпизод, который кто-то заснял на пленку.

В определенном смысле в спорте есть иллюзия приземленности и вседоступности. Как в соцреализме.

Социалистический реализм — чудовищное направление. В балете нас обошло это стороной. Наш «нафталин» остался при нас. Мы танцевали Петипа. Конечно, балеты тоже пытались вульгарно осовременивать. Что надо было? Колхоз. Выходили в валенках. Потом тебя вынимали из валенок, оставляли в туфельках. И дальше, как обычно, «Лебединое озеро» – это был соцреализм. Псевдоискусство. Если людям что-то вонюченькое надо, они и теперь вытаскивают соцреализм на поверхность и пытаются выдать за что-то новое. И это было, и это мы проходили. Когда увидела впервые скульптуры Микеланджело в Италии, я захлебнулась от восторга. Что это – новое, старое? Просто гениальное. Воздействует на нас не «имя», не принадлежность художника к тому или иному направлению. Только – как. И в искусстве, и в спорте.

Можно ли научить человека таланту?

Талант – загадка. Обучить ему нельзя. Есть вещи, на которые немыслимо ответить. Вот вам пример из другой области: на одном приеме в Индии, за ужином, мы ели вилкой и ножом, а индийцы – руками. На что Джавахарлал Неру заметил: «Это блюдо кушать вилкой – все равно что любить через переводчика».