Азбука легенды. Диалоги с Майей Плисецкой

Но Вы ее не боялись?

Я как-то и не понимала опасности. Шла на нее. Какие-то случаи описаны в моей книжке. Одно время Галина Сергеевна со мной репетировала. И тут же сделали фильм. Довольно мило все получилось. Так было, кстати, всегда: если она что-то делала, это тут же снимали на пленку. Так вот, я имела неосторожность спросить ее: «А вам понравился фильм, Галина Сергеевна?» Она поджала губы, и на следующий день… фильм исчез.

Чувствовала ли она внутренне конкуренцию?

Конечно, она же не мертвая была. Но интересно, что она новое не только не понимала, но и просто не воспринимала. Однажды она сказала Белле Ахмадулиной, написавшей обо мне стихотворение: «…я ничего не поняла в вашем стихотворении, кроме того, что обо мне так никто никогда не напишет». Что это было – зависть? Не знаю.

Та, в сумраке превыспреннем витая,
кем нам приходится? Она нисходит к нам.
Чужих стихий заманчивая тайна
не подлежит прозрачным именам…

Замечательное стихотворение… Вблизи гениев можно не только обжечься, но и сгореть. Не от того, что тебя притесняют или обижают, а просто не все выдерживают градус напряжения.

Может быть. Как писал Маяковский: «…когда мы умирали под Перекопом и некоторые даже умерли…» Так и в отношении меня могу сказать, что многие умирали от зависти ко мне, а некоторые даже «умерли».

Интересный советский феномен – объединять наиболее выдающихся деятелей политики и культуры «парами»: Маркс – Энгельс, Ленин – Сталин, Рихтер – Гилельс, Ботвинник – Смыслов, ну и так далее, бесконечно, вплоть до Путина – Медведева…

В балете тоже объединяли Уланову с Лепешинской. Меня ставили в пару со Стручковой.

А вы знаете, для массы первая балетная пара звучала по-другому: Уланова – Плисецкая.

Ну, это для массы. Хотя масса всегда, кстати, и права бывает. Но для официоза пары были те, которые я назвала. И нам со Стручковой всегда давали одновременно и звания, и другие награды. Поэтому когда мне вручили Ленинскую премию и, так сказать, оторвали от нее, для моей «напарницы», конечно, это был удар. Она этого не могла пережить, так как считала себя лучше всех…

Словом, успех нельзя повторить или передарить. Копия – не оригинал. Советы тоже вряд ли помогут: рецептов у меня нет. Я не скрываю. Никаких формул не существует, как их ни называйте: формула успеха, формула жизни. Да, меня уже спрашивали как-то о формуле жизни. Разве может быть секрет? Это не потому, что я ее скрываю.

Случай? Говорят, если бы Бетховен остался в Бонне и не поехал в Вену, он не стал бы Бетховеном. Представьте себе, Вы начали танцевать в Ташкенте и остались бы там.

Так бы и танцевала всю жизнь в Ташкенте безвылазно. И никто бы меня не знал. Нужен был Большой театр, Москва. Да, иногда срабатывает его величество случай. Кто-то подсчитал, что из Петербурга в Москву переехали 87 артистов балета. Обратно – никто. Сейчас, как я уже говорила, многое изменилось в мире. Филиппинцы танцуют «Лебединое» не хуже других. Китайский пианист Ланг Ланг сделал невероятную карьеру. Лет 30 тому назад это невозможно было себе представить. Но, опять же, если бы отец не увез его в Америку – неизвестно, как бы сложилась его судьба. Сейчас мало играть здорово, надо играть гениально. И в определенном, «нужном» месте.

Вы верите в удачу? Вроде бы это несправедливо, что не учитывается иногда образование, квалитет, талант, все решает случай или удача. Все насмарку?

Тут нужно то и то. Бывает миг удачи, случайная удача, существуют «ловильщики» удачи и те, кто постоянно пропускает удачу. Бывает все. Допускаю все возможные варианты.

Но встречался Вам гениальный человек, к которому фортуна, так сказать, не повернулась?

Да, может быть.

Но это же в любой области, Майя Михайловна. Если только ждать удачи или попутного ветра, тогда не надо ни учиться, ни совершенствоваться.