Азиль

Он приоткрывает дверь, выглядывает в коридор, жестом зовёт сестру и выскальзывает из комнаты. Вероника следует за ним. За порогом она едва на спотыкается о лежащего охранника.

– Жив, – едва слышно отвечает Жиль на её испуганный взгляд.

Им невероятно везёт: на всём этаже – ни души. Часовые настолько увлечены присмотром за периметром здания, что внутри почти никого не осталось. На лестничной клетке между вторым и третьим этажом Жиль останавливается и прислушивается.

– Охрана на крыше и н-на первом этаже, – шёпотом сообщает он сестре. – Стреляют метко, в-вот так вот.

– Значит, нам надо пройти как можно ближе к стене? Чтобы в нас не попали с крыши?

Он кивает, улыбается. Пристально смотрит на Веронику.

– Ты чего?

– Издали ты – м-мальчик. Не узнают. Идём.

Вероника идёт за ним, как слепая, ловя каждый звук, вздрагивая от любого шороха. То и дело касается руки Жиля, улыбается, когда он оборачивается.

– Ну ч-чего ты? – шепчет он после очередного прикосновения к локтю.

– Жиль, а что мама постоянно теряла, помнишь?

Он задумывается на несколько мгновений.

– Тоненькие т-такие… Шпильки!

– Да, всё правильно…

На охрану они нарываются прямо около выхода.

– Стоять! – рявкает нервного вида невысокий мужик с седыми висками. – Это кто тут шатается?

– Жиль я, из д-десятки Т-тибо. И брат мой, Ален, – жалобно лепечет мальчишка, закрывая собой Веронику.

– И куда вас черти несут? – ядовито осведомляется охранник, перекидывая автомат в правую руку.

– Жрать хочется, сил нет, – выпаливает Жиль с жаром. – Хотели п-поискать ч-чего…

– А почему ты не со своей десяткой?

– Т-так ранен…

Охранник втягивает ноздрями воздух, и Жиль с ужасом понимает, что от Вероники пахнет чем-то сладким и нежным. Ещё мгновение – и автомат в руках охранника выдаст своё смертельное «тра-та-та-та». Жиль поворачивается, одновременно демонстрируя часовому повязку на левом плече и выхватывая вакидзаси из ножен, прикреплённых к правому бедру, и локтем толкает Веронику в сторону. Та отлетает и падает, а когда встаёт, Жиль уже стоит над неподвижным телом. Самый кончик меча окрашен алым.

– Мо-оси в-вакэ аримасэн…[20]

Жиль вытирает меч тряпицей, убирает его в ножны, внимательно смотрит на распростёртого на полу человека и пинает его под челюсть. Вероника зажимает себе рот, чтобы не закричать, и пятится, пока не упирается спиной в стену.

– Идём, – коротко командует Жиль, протягивая ей руку.

– Ты убил…

– Не убил, – резко обрывает он её испуганный лепет. – П-покалечил. Чтобы б-больше в людей не стрелял. М-меч – не для уб-бийства, меч для защиты, в-вот так вот.

Здание они покидают совершенно спокойно. Похоже, двое мальчишек бойцов Рене совершенно не интересуют. Жиль и Вероника проходят до перекрёстка, сворачивают за угол – и припускают со всех ног. Две минуты спустя Вероника спотыкается, падает и разражается рыданиями. Она плачет так громко и отчаянно, что из окон жилых домов выглядывают обеспокоенные люди. Жиль сидит рядом с ней, боясь даже плеча коснуться, и ждёт, когда она успокоится. Когда слёзы иссякают и рыдания переходят в тихие всхлипывания, Жиль негромко просит:

– Идём. Н-надо добраться к-к отцу Ланглу.

Она поднимает голову. Лицо грязное, всё в потёках от слёз.

– Откуда ты его знаешь?

– Он м-мой Учитель. Вырастил меня.

Жиль помогает Веронике подняться, отряхивает грязь с одежды, и они продолжают путь. Вероника с грустью смотрит на пустые детские площадки Второго круга, на закрытые ставни окон, затихшие улицы. Прохожие, попадающиеся навстречу, осторожны, хмуры и стараются пройти мимо них побыстрее. Отряд полицейских со сканерами и притороченными к сумкам противогазами с подозрением косится на брата и сестру. Вероника опускает голову, жмётся к Жилю ближе.

– Так странно, – говорит она. – Почему тут так пустынно? Люди такие чужие… Уличные бои же далеко, за стеной.

– Страх, – поясняет Жиль, не сбавляя шага. – Он идёт вп-переди. Это как д-дурной запах. Отец Ланглу г-говорил, что люди чувствуют боль до т-того, как… как п-предчувствие. И п-прячутся.

Вероника сворачивает с дорожки, идёт по мокрой траве газона.

– Надеюсь, это сюда и не придёт.

– Придёт, – тихо роняет Жиль. – День-д-два – и будет тут.

– Почему ты так думаешь?

– Я это знаю.

«Потому что никто не даст отпор, – думает Жиль, шагая по границе бетонного тротуара и сочной зелёной травы. – Потому что полиция не умнее Клермона и не знает его планов. Потому что Зверь сильнее человека, как бы отец Ксавье ни хотел иначе. Потому что грабить и отбирать куда проще, чем день за днём зарабатывать свой кусок».

– Жиль, чего они хотят? – задаёт Вероника главный вопрос.

– Они и сами н-не знают. Убивают всех, кто, как им к-кажется, живёт лучше, ч-чем они.

На крыльце двухэтажного коттеджа возится пара карапузов лет трёх. Увидев незнакомых людей, они замирают, как по команде. Из дома выбегает подстриженная молодая женщина в простеньком платье, подхватывает детей под мышки и убегает обратно. Дверь за ней с грохотом захлопывается, и почти тут же опускаются жалюзи на окнах. Вероника смотрит на всё это с недоумением.

– Почему?..