Бабье лето

Зеваки, несолоно хлебавши, вновь продолжили прогулку по городу. Вскоре они оказались перед большим трехэтажным зданием из стекла. Окна ландтага, парламента федеральной земли в этот поздний вечер были темными. Лишь перед входом в здание стояла полицейская машина. На пути, возле искусственного водоема, парочку кто-то окликнул. Васильев повернулся и невольно оживился, когда перед собою увидел немца Карла Касснера. Он с ним работал пару лет на одном объекте. Вместе сторожили. Коллеги остановились и тут же стали о чем-то оживленно разговаривать. Астахова оставила мужчин наедине. Она помахала им рукой и неспеша двинулась дальше. Минула подземный переход, затем поднялась наверх… Внезапно перед ней возникло что-то темное, непонятное. Она приподняла голову и на миг опешила. Перед ней стоял огромного роста чернокожий мужчина и хлопал большими глазами. Зрачки органа зрения были также черные. Она разглядела их благодаря электрическому свету, который испускал фонарь, висевший на специальном кабеле. Она уже давно заметила, что вся проводная связь в Германии находилась под землей. Сейчас же ей было не до света и не до столбов.

Негр пристально посмотрел на девушку, и приподняв левую руку вверх, пальцы которой чем-то напоминали форму пистолета, изрек из себя:

─ Пуфф, пуф, пуф…

Астахова слегка опешила, она все еще не понимала, что означал возглас или слово «Пуфф». Пугало ее и то, что изо рта мужчины с толстыми губами сильно несло перегаром. Она съежилась и еле-слышно по-немецки произнесла:

─ Извините, а что Вы хотите? Чем я могу Вам помочь?

Произнесла и невольно отвернула в сторону свою физиономию. Причиной этому был уже не страх перед молодым мужчиной, а очередная порция сногсшибательного запаха, который от него исходил.

Чернокожий, сделав удивленное выражение лица, вновь громко произнес:

─ Пуфф, пуф-ф, пуф-ф…

При этом он водил своим «пистолетом» по сторонам и с непониманием смотрел на женщину. На некоторое время он замолк. Ждал ответа. Блондинка не на шутку растерялась, когда под дуло пистолета попалась одинокая старушка, на поводке у которой была маленькая собачка. Домашнее животное семейства псовых при виде огромного верзилы слегка тявкнуло, и опустив вниз мордочку, кинулось прочь. Ее владелица, окинув неодобрительным взглядом парочку, последовала за ней.

Неожиданное молчание чернокожего жителя Германии туристку из Украины оживило. Она уже нисколько не сомневалась. Перед ней стоял молодой негр, который был вдрызг пьян. Откуда он приехал, какого вероисповедания он был, ее сейчас не интересовало. Она улыбнулась от неожиданной развязки и еле слышно произнесла:

─ Где находится «Пуфф», я вообще никакого понятия не имею. Всего хорошего…

Верзила, скорее всего, не знавший немецкий язык, от удивления широко раскрыл рот, оскалив при этом большие белые зубы. Затем он, непонятно почему, ехидно усмехнулся и вновь пару раз провел пистолетом по сторонам. Немного постоял, покачал головой и пошел прочь. Беженец из Африки был поражен неосведомленностью молодой девушки, которая прекрасно говорила по-немецки, но не знала достопримечательности своего родного города.

Астахова стремительно ринулась в сторону искусственного водоема и невольно улыбнулась, когда увидела знакомых мужчин. Они сидели на скамеечке среди раскидистых деревьев и потягивали пиво. О чем они вели разговор, блондинку не интересовало. Она замедлила движение и опустилась на первую попавшую ей скамейку. И тут же закрыла глаза. Перевела дыхание. Мимолетная встреча с темнокожим мужчиной чуть было ее не лишила дара речи. И не только это. Могла хватить и кондрашка.

Возвращение участников культпохода домой, к их сожалению, не обошлось без проблем. В вагоне в большинстве были одни иностранцы. Они не только горланили, но и кое-кто из них пил пиво и водку. Пожилой мужчина и молодая девушка на происходящее среди пассажиров транспортного средства не реагировали. Они сидели напротив друг друга, изредка в прямом смысле выдавливали из себя улыбки и все время таращили глаза через окно пробегающих мимо них домов.

Неудачное посещение ночного Штутгарта не прибавило настроения Астаховой. Не в духе был и Васильев. За небольшим ночным перекусом неудачники перекинулись парой слов, ничего не значащими, и быстро разошлись по своим комнатам. О чем или о ком рассуждать в эту ночь у них не было желания. Обеим было ясно. Ночное посещение города хоть и состоялось, но в конечном счете никто из его участников не получил удовлетворения. Особенно сильно переживал Васильев. Он никогда не думал, что его близкий человек, молодая красивая девушка окажется в центре внимания далеко невоспитанных людей. Он нисколько не сомневался, что по своему социальному положению они были беженцами. Он также нисколько не сомневался, что коренные немцы, независимо от возраста или профессии, в общественных местах куда приличнее себя вели. Исключений при этом не было, будь то пожилая или молодая женщина, бомж или чиновник.