Бабье лето

Пожилой мужчина с небольшой плешиной на макушке головы на некоторое время отвлекся от своих размышлений. Затем невольно выдавил из себя кислую улыбку. Вспомнил очередной эпизод, связанный с беженцами. Они, которых, как он считал, было около трех миллионов человек, сильно обстрили криминогенную обстановку в стране. Многие из них организовывали банды, группировки. Васильев был в шоке, когда из газет узнал о дерзком налете беженцев из Африки на один из ювелирных магазинов в Берлине. Отец со своими сыновьями среди белого дня при помощи лома и топора взломали витрины и унесли с собой драгоценнности стоимостью 890 тысяч евро. «Операция» длилась 79 секунд!

Появление нелегалов все больше и больше расшатывало нервную систему переселенца из России. Он не был националистом, но он был против засилия иностранцев. Особенно тех, кто приехал за жирным куском мяса, при этом не горел желанием работать.

Для «святых» делалось все необходимое для их процветания. Преимущество им было и на рынке труда. Многие коренные немцы оставались не у дел, были вынуждены покидали рабочие места. На их место приходили беженцы, имевшие маломальскую квалификацию или вообще без каких-либо знаний или навыков.

Васильев страшно злился, когда средства массовой информации пели дифирамбы об успешном трудоустройстве пришлых. Среди же немцев были миллионы безработных. Он не понаслышке, а на своей собственной шкуре видел и чувствовал причуды и ложь политиков. Крепкий мужчина был не против поработать еще пару лет после пенсии, но его просто-напросто выгнали. Вместо него взяли двух афганцев. Они ни только не могли общаться по-немецки, но и не имели малейшего понятия в технике. Небольшой трактор, который Васильев знал, как свои пять пальцев, они не могли завести. Мастер своего дела на этот раз не проявил чувства интернационализма или взаимопомощи. Да и зачем? Благодаря пришлым он остался без работы. Он знал и о том, что афганцам подписали договор о приеме на работу на два года…

Васильев невольно усмехнулся. Один его знакомый, коренной немец Клаус Вебер за год до пенсии остался без работы. Строительная фирма обанкротилась. Мужчина получал пособие по безработице. Через месяц его вызвали на биржу труда и предложили искать работу. Каменщик написал около дюжины заявлений и везде получал отказы. Мужчина пару дней собирал окурки по городу…

Васильев очень болезненно переносил вынужденное ничегонеделание. Угнетала его и нищета. Он едва сводил концы с концами. Он был вынужден обратиться за помощью в Deutsche Tafel, сеть пунктов бесплатной раздачи продуктов питания. На самом деле они никогда бесплатными не были, но их продавали за чисто символические цены. За «поношенными» продуктами питания пенсионер ходил без всякого желания, с болью в сердце. Ежегодно в стране выбрасывалось на помойку 18 миллионов тонн продовольствия, вполне пригодного к употреблению. Ему было не только стыдно и противно их получать, но и стоять среди разноцветной толпы, среди которых преобладали турки, имевшие большие семьи. Кое-где мелькали и земляки Васильева.

Тафель, как система поддержки малоимущих, которых в ФРГ насчитывалось около 2 миллионов человек, Васильев презирал. Западная модель заботы имущих о благополучии нищих была ничто иное как фетиш, издевательство над людьми.

Пассажир, погруженный в глубокие раздумья, несколько приподнялся с сиденья и с верхней полки достал свою кожаную сумку. При этом улыбнулся и слегка несколько раз провел рукой по небольшому вместилищу из кожи. Он купил сумку буквально через пару дней на барахолке, как только оказался в Штутгарте. Она нравилась не только жене, но маленькому внуку Владимиру. Где «черный чемоданчик» только не бывал?! Васильев брал его на работу, ездил с ним в отпуск, будь это Европа или Россия. Сумку, в которой было все необходимое для дороги, мужчина всегда носил через левое плечо.

Васильев неспеша расстегнул замок и вытащил бутылку с минеральной водой. Сделал несколько глотков, затем положил сумку на место. Через некоторое время он опять погрузился в размышления. Вновь стал думать о проблеме беженцев, которая уже была для многих как притча во языцех. О нелегалах ни только писали в газетах или говорили по радио и на телевидении, но и сочиняли всевозможные анекдоты. О них говорили все и вся, включая политиков, экономистов и военных. О них говорили и дети дошкольного возраста.

Мужчину, имевшего пятьдесят лет трудового стажа, бесило то, что беженцы с подачи политиков Европейского союза все больше и больше заявляли о себе и о своих правах на землях, которые им никогда не принадлежали.