Бабья доля (сборник)

Я здесь бывала. Всё мне здесь знакомо.
И всё же через грохот заводской
меня ведёт товарищ из завкома
и откровенно сетует с тоской:

– Вот, вроде бы, и вы не виноваты,

и мы, опять же, тоже ни при чем.
Людей, конечно, будет маловато:
стихи! Не понимают нипочём!..

Завод гудел. Дышал единым духом.

Вздымались трубы в огненной пыли.
А он всё шёл и всё бубнил над ухом,
что «люди до стихов не доросли»,

что «молодёжь и в клубе-то нечасто»,

что «ей бы лишь плевать бы в потолок»…
Мы наконец приходим на участок
и смотрим: полон красный уголок!

Сидят ребята – парни и девчонки —

от сцены до последнего ряда!
Попутчик мой в восторге снял кепчонку
и, подмигнув, сказал:
– Вот это да!

…Ах, это состоянье боевое,

когда стихи свои – на суд людской!
Зал был со мной. Но в зале было двое,
колдующих над шахматной доской.

Я понимала: время перерыва,

у них обед и им не до меня.
И вот один из них неторопливо
берёт за гриву белого коня.

Что ж, обижаться тут не полагалось,

но и сдаваться мне не по нутру.
Как я старалась, как я добивалась,
чтобы ребята бросили игру!

Уже в блокноте зримо и весомо,

моим успехом удовлетворён,
поставил птичку деятель завкома,
такую же бескрылую, как он.

Уже девчонка на скамейке левой

платок искала, мелочью звеня.
А те, как пешкой, крутят королевой
и всё равно не смотрят на меня.

По клеткам кони скачут угловато

и царственно шагают короли.
И я одна на свете виновата,
что двое до стихов не доросли!

Меня упрямой называли с детства,

но не упрямство вспыхнуло в крови,
напомнив мне испытанное средство…
И я читаю только о любви.

Не знаю, может, правда столько было

в стихах любви, и счастья, и тоски,
а может, просто – я тебя любила…
Но парни оторвались от доски!

…Я уходила от ребят в восторге,

читателя почувствовав плечом.
Неужто скажут завтра
в книготорге: – Стихи!
Не покупают нипочем!

1962

«У смерти тоже есть свои порядки…»

Юрию Окуневу