Бабья доля (сборник)

У смерти тоже есть свои порядки.
Ну что ж, умру когда-нибудь и я.
Меня положат в зале «Волгоградки» —
тогда уж воля будет не моя.

И кто-нибудь, всегда на всё готовый,

создаст двухцветный траурный уют
и с чувством скажет горестное слово
по принципу – «лежачего не бьют».

И все узнают, как жила я мало,

как я ещё бы – жить да жить могла,
какие я «шедевры» написала,
какая я «хорошая» была!..

Ах, щедрый автор смертных приговоров,

он так доволен – речи вопреки, —
что я ушла в дорогу, о которой
не пишут путевые дневники.

Что от плохих стихов не затоскую,

что на собраньях слова не прошу
и никого-то я не критикую,
убийственных рецензий не пишу!

Не верьте тем, кто скажет надо мною

высокие надгробные слова!
Какой была – а я была иною, —
сама скажу, покуда я жива.

А я – как все: и плакала, и пела,

стыдилась плакать и любила петь.
А я гораздо больше не успела,
чем было мне доверено успеть.

Я жизнь люблю. Я, и прощаясь с нею,

ищу дорог и радуюсь весне!
А жить стараюсь проще и честнее,
чем после смерти скажут обо мне.

1962

Стихи о моём солдате

Когда, чеканный шаг ровняя,
идут солдаты на парад —
я замираю, вспоминая,
что был на свете мой солдат.

…Война. И враг под Сталинградом.

И нету писем от отца.
А я – стою себе с солдатом
у заснежённого крыльца.

Ни о любви, ни о разлуке

не говорю я ничего.
И только молча грею руки
в трёхпалых варежках его.

Потом – прощаюсь целый вечер

и возвращаюсь к дому вновь.
И первый снег летит навстречу,
совсем как первая любовь.

Какой он был? Он был весёлый.

В последний год перед войной
он только-только кончил школу
и только встретился со мной.

Он был весёлый, тёмно-русый,

над чубом – красная звезда.
Он в бой пошёл под Старой Руссой
и не вернется никогда.

Но всё равно – по переулкам

и возле дома моего
идут солдаты шагом гулким,
и все – похожи на него.

Идут, поют, ровняют плечи.

Ушанки сдвинуты на бровь.
И первый снег летит навстречу —
и чья-то первая любовь.

1963

Февраль

Над площадями Волгограда
опять метелицы кружат.
Двадцатилетние солдаты
двадцатый год в земле лежат.

А на земле, воспетой в песнях,

над волжской медленной водой
поднялся город – их ровесник —
великий, светлый, молодой.

Он потому велик и светел,

что в час бессмертья своего
они – в огне, сквозь дым и пепел —
таким увидели его.

1963

На Мамаевом кургане