Бабья доля

Война. Москва. Бомбёжки и тревоги.
Мужья на фронте. Враг ещё силён.
И жёны замирают на пороге,
когда во двор приходит почтальон.

В домах уже не подымают штор.

Аэростаты тянутся под небом.
Стоит часами очередь за хлебом,
а в институте – курсы медсестёр.

Потом в аудиториях – халаты,

в чертёжном зале – коек белизна.
И привозили раненых в палаты
оттуда, где война.

Снимая с искалеченного тела

засохшие и чёрные бинты,
я каждого бойца спросить хотела:
а, может, он оттуда, где и ты?

Устанешь так, что ходишь еле-еле.

А я всегда бегом неслась домой.
Но писем нет… И тянутся недели
военною московской полутьмой.

Пришла зима. Подкрадывались вьюги.

Москву колючим снегом замело.
А писем нет… На сердце тяжело.
И, помню, я тогда пошла к подруге.

Неслышно коридором общежитья

я к комнате знакомой подошла
и слышу: – Только ей не говорите!..
Рванула дверь – и сразу поняла.

7