Бабий дом

– Он самый, – сказала на ходу Марина, вновь близко проходя от него и обдавая теплом и запахом своего тела.

Андрей Павлович вышел из комнаты вслед за ней.

– Так я убегаю, Мариночка, – крикнул через некоторое время он ей из прихожей.

– Убегай! – отозвалась Марина из кухни.

– Лиде я позвоню!

– Звони. – В голосе Марины была небрежность.

– Н-ну… и все.

Миша, по-прежнему сидя у стола, слышал, как Андрей Павлович потоптался в прихожей, открыл входную дверь – все не закрывал, не закрывал и затем позвал, словно бы притушенным голосом:

– Мариночка! На секундочку!

Миша, усмехаясь, сам налил себе кофе, положил в чашку сахар. Маринины каблуки простучали по коридору в прихожую, замерли, последовал неразборчивый шепот… и дверь, наконец, захлопнулась.

Марина вошла в комнату с выражением возбужденного довольства на лице.

– О, налили уже себе? – вешая в шкаф платье, сказала она. – Молодец. Вы, Миша, умница и молодец, я это, как вы вошли, сразу увидела.

– Ну, вы даете! – с восхищением проговорил Миша.

– Что, милый? – голос у Марины враз изменился. – Ты что имеешь в виду? Ты сиди и дожидайся Аню. Она скоро придет.

Не только голос изменился у Марины, она вся изменилась, стала такой взрослой, недоступной, что Мишина развязность вмиг соскочила с него и к нему вернулась прежняя косноязычная скованность.

– Теперь уже, – пробормотал он, взглядывая на часы, – теперь уже что… и на такси уже все. Не успеем теперь. Семь почти часов.

– Пейте кофе, Миша, – вновь обращаясь к нему на «вы», сказала Марина. – Вы еще, может быть, такой театр увидите…

– В хороший театр билеты очень трудно достаются. Но приходится. Уж раз… приходится соблюдать правила.

– А что вы, Миша, подразумеваете, собственно, под правилами? – спросила Марина.

– Ну, собственно… если подразумевать… – косноязычно начал Миша.

Так, попивая кофе, Марина потрошила Мишу, цепляясь к каждому его слову и то и дело доводя его едва не до заикания, пока не открылась входная дверь. По стуку каблуков, по шуму одежды в прихожей было ясно, что пришли двое. Марина хотела пойти встретить сестер, но Аня появилась на пороге раньше, чем она успела подняться со своего места.

– А, ты уже здесь, – сказала Аня Мише с порога. И бросила Марине: – Привет!

– Я здесь час уже, – сказал Миша. – В театр мы опоздали.

– Страшно была занята. Никак не могла раньше. – Аня, как была в уличной курточке, в туфлях, прошла к дивану и плюхнулась на него. – Устала – просто ужас.

В комнате возникла Лида.

Марина спросила у нее глазами: что? И так же глазами Лида утомленно ответила ей: потом.

– Простите, вы Миша? – спросила она, заставив Мишу своим вопросом оторвать взгляд от Ани.

– Миша, – коротко сказал тот и снова перевел взгляд на Аню, хотел что-то сказать ей, но Лида не дала.

– А я сестра Ани – Лида, – сказала она.

– А, да… – Миша стал подниматься со своего стула. – Я и забыл. То есть, я пока сидел, забыл, что вы… то есть я не то… мне очень приятно.

Лида кивнула ему.

– Да, я тоже очень хотела увидеть вас. И жалко, что так получилось… вам, к сожалению, нужно будет уйти сейчас. У нас сейчас довольно сложный домашний разговор должен быть.

– Никаких разговоров у нас не будет! – Аня на диване засунула руки в карманы курточки – словно бы спрятала туда себя всю.

Лида не обратила внимания на ее выкрик.

– До следующей встречи, Миша, хорошо?

– Миша, сиди! – приказала Аня.

– Хорошо, оставайтесь, – совершенно неожиданно для Ани согласилась Лида. – Меня лично все устраивает.

Аня вскочила с дивана, как будто ее подбросило.

– Ладно, иди, будь по ее!

Миша вышел из комнаты вслед за Аней, забыв попрощаться. Слышно было, как он одевается, и затем входная дверь чавкнула, открывшись, замком, но не закрылась, – Аня вышла проводить его к лифту.

– Ну что?! – спросила Марина у Лиды, тихо на всякий случай, чтобы их разговор не мог быть услышан там, снаружи, за полупритворенной входной дверью.

Лида махнула рукой.

– Узнаю Аньку! Я когда услышала, даже не удивилась. В нижнем белье по лестничной клетке чужого дома разгуливала.

– Как?! – Ошеломленную Марину так и взорвало смехом.

– Вот так. В одних трусиках. Для того меня и просили что-нибудь ей захватить.

Марина смеялась – еле могла говорить.

– Ничего себе! Как это вышло?