Бабочка в табакерке (СИ)

— Конечно, теперь я понимаю, что сам виноват. Я слишком превозносил его способности, я дал его самоуверенности вырасти до необъятных размеров, не учёл горячности и желаний молодости. Но тогда я просто рассвирепел! Столько сил имел этот мальчишка, и надо же, что он решил сотворить?! Так глупо, бездарно потратить всё, скопленное кропотливым трудом, на создание одного единственного существа! Зачем, когда этого добра вокруг и так завались? Самонадеянный щенок потерпел фиаско. Всё лопнуло у него на глазах, и он сам оказался пуст, как изъеденный червём орех. Я тоже отвернулся от него на долгие жизни. Я познал пустоту и отчаяние, я упал во мрак и очнулся только после того, как люди, подчинив себе неимоверные силы, попытались выпустить наружу собственную смерть. К своему удивлению я обнаружил мага. Он был жалок и слаб, но он жил. И жил, перешагнув рубеж памяти! Во мне снова шевельнулась надежда. Ведь ничто в мире не происходит случайно.

***

Слава богу, это произошло не в мою смену. Утром, вытаращив и без того круглые глаза, Надя рассказывала мне, что ровно в тот момент, когда она убиралась в кабинете директора, туда ворвался странный молодой человек в грязных брюках и джинсовке с оборванными рукавами, на голове его возвышалось подобие шлема с забралом, склёпанное из какой-то жестянки. Самодеятельный рыцарь угрожающе размахивал вполне себе настоящей саблей и кричал:

— Вор! Подлый грабитель! Немедленно верни ключ. Ты не имел права даже думать об этом. Верни, или я сей же час отрублю твою чёрную башку! Меня не испугаешь. Справедливость восторжествует…

В окна кабинета било яркое весеннее солнце, клинок сверкал в его лучах, слепя участников сцены. Всё произошло так быстро, что Надежда и опомниться не успела. Рыцарь, запинаясь о мебель, роняя себе под ноги вещи и бумаги со стола, добрался до избранной жертвы и несколько раз задел шею и плечо директора концом сабельки. К счастью в это время в кабинете находился ещё один гость — отставной военный, пожилой, но ещё крепкий мужчина. Вдвоём с директором они скрутили сумасшедшего оборванца и вызвали милицию. Всё закончилось благополучно, если не считать нескольких царапин и разгрома в кабинете. Сотрудники, пошушукавшись по углам, пришли к единому мнению, что рано или поздно с таким хамом и пьяницей и должно было случиться что-нибудь в этом роде.

Теперь уже десятый час. Луна — яркая, в три четверти — заглядывает в окна восьмой аудитории. От любопытства небесная странница даже склонилась набок. И чего ей тут интересного? Здесь всего-то несколько парт, теннисный стол, да куча студенческих кроссовок в углу. Я курю, сидя на подоконнике. С улицы приятно тянет прохладой. Погода совсем наладилась, и в натопленном помещении теперь невыносимо жарко. Странно. В последнее время всё как-то странно. Утром директор был со мной чрезвычайно любезен: «Добрый день. Как здоровье? Как Ваш папа? Как супруг?» А ведь ещё на прошлой неделе орал, как свинья, которую режут: почему-то не так, почему это не эдак? Наверное, это нападение на него так подействовало. Хотя по виду не скажешь. У него лицо довольное, как у кота, который нырнул в сметану. О! Слышу, забряцали ключи в коридоре — наконец-то собрался домой. Когда он засиживается здесь допоздна — это очень действует на нервы. Если бы он работал, запершись в кабинете, а он напивается там, будто этого нельзя сделать дома. Ведь он живёт один! Жена давно сбежала, сын взрослый, к отцу даже не заходит, у них какой-то застарелый неразрешимый конфликт. Я докурила, закрыла окно и пошла вниз запереть за Петровичем дверь. В коридоре ощущался стойкий запах перегара. В тамбуре директор как обычно заякорился и начал нести какую-то околесицу:

— А что муж к тебе сейчас не приходит, не помогает? У тебя такой хороший муж. Я его очень уважаю, просто даже люблю. Я вообще люблю мужчин, которые носят усы. Усы — это не просто так! Не каждый мужчина способен носить усы. А твоему мужу они, кстати, очень идут. Настоящему мужчине усы должны идти…

Я обречённо слушаю весь этот бред, киваю головой, а сама думаю: «Конечно, если

больше ничего не осталось, можно и усы считать главным мужским достоинством. И где опять эта сволочь пропадает?! Уже который день является с работы очень поздно и в дупель пьяный. Его, конечно, можно понять: его внесли в списки следующей партии, едущей в Чечню. По телевизору пытаются всех уверить, что там сейчас тишь да гладь, но для него-то вовсе не секрет, что там творится на самом деле.

Это было вчера. Муж сидел в кухне на табуретке и плакал.

— Я не хочу туда ехать. Не хочу!

Я успокаивала его как могла.

— Ты же сам говорил, что всё равно вернёшься. Что судьба у тебя совсем другая. А если бы была такая, чтобы получить пулю, так ты бы и здесь её получил. Ведь правда?

— Правда. Я знаю, что поеду туда и вернусь. Но я так устал. Я ужасно устал начинать всё сначала.