Бабушка сказала сидеть тихо

Бабушка Зоя расставляла широко руки: «Иди – обниму». Обниматься Купринька не хотел. Никогда. Это бабушка Зоя забыла уже про свой гнев, уже начала стыдиться этого порыва ненависти за какую-нибудь мелкую провинность (скрипнул слишком громко дверью, шмыгнул носом, когда не разрешали, чихнул – сдержаться не сумел), хотела загладить его ласкою. А в Куприньке еще сидела боль, он не мог так скоро забыть про произошедшее, про все эти удары, крики, всклокоченные волосы. Обниматься все же шел, а то вдруг и из-за этого разозлится бабушка и опять драться начнет. Лучше не нарываться.

Обнимала баб Зоя крепко-крепко, прижимала Куприньку к груди так, что тот не мог дышать (вот еще одна причина не любить эти послеударные объятия), долго не отпускала и приговаривала: «Ну-ну-ну-ну, будет-будет-будет-будет. Не ссорьси с человеком без причины»[9]. Словно успокаивая Куприньку. Словно это он скандал спровоцировал. Словно это ему нужно держать себя в руках. Словно это не у него все тело на объятия лишь болью отзывалось. Так что старался Купринька днем при бабе Зое лишний раз из шкафа не выползать, сам не зная, чего больше избегая – побоев или объятий. Так и жили, каждый в своем углу и в собственном свете. Точнее, Купринька большую часть времени вовсе без света: фонарик баб Зоя так ему и не выдала.

Глава 8

Принесла как-то баба Зоя в дом курицу. Не новую, не старую – свою, из курятника. Курица та была диво как хороша: вся такая кругленькая, окорочка толстенькие, перышко к перышку, и расцветка красивая – черно-белая, можно сказать, в полосочку. Венец сего куриного образа – ярко-красный, чуть ли не бордовый, гребешок. Не курица, а загляденье! Такие в суп не попадают. Мирно живут, яйца несут, ненасильственной смертью умирают. Такая курица у баб Зои была одна, уж не припомнишь, откуда и появилась. Остальные обычные, рыжие, тощие, склочные. Никакой от них радости – одни лишь яйца. А эта другая: и красивая, и добрая (уж насколько добрыми могут быть курицы), и на плетень может взлететь, не ленится, и в корыто не лезет прежде времени, дожидается, пока баб Зоя насыпет корма и отойдет. А рыжие-то дуры сразу расквохчутся, головами в корыто сунутся, зерно по гребешкам их бледно-розовым рассыпается и на пол падает. Тьфу, дуры! И потому ходят рыжие безымянными – не заслужили, лишь у черно-белой есть кличка. Как в сказке, Рябой, не хотелось звать – это что ж, у бабы Зои фантазии, что ли, нет? Так что кликала свою любимицу Рябушкой. Нет, это не как в сказке. Это по-своему, по-бабзоиному. Принесла Рябушку, значит, баб Зоя в дом, вызвала Куприньку:

– Иди-ка, че покажу. – Купринька из шкафа вывалился, по полу прокатился, порцию укоров от баб Зои получил: – Ну что ж ты какой! Рябушку испужаешь! Потише ты, потише. – Сама курицу к груди прижимает, по крыльям поглаживает. – Ну подойди, подойди, потрогай.

Купринька тихо, уж на сколько мог, подобрался к баб Зое, к курице руку потянул, а Рябушка как мотнет головой да ка-а-ак кудахтнет: «Пуп-пу-ку-у-у!» Испугался Купринька, отпрянул так, что аж на спину завалился. Засмеялась баб Зоя:

– Эх ты, чудушко. Курицы испугался. Самой трусливой птицы! – Купринька тоже рассмеялся вслед за бабой Зоей, но больше курицу погладить не пытался. – На-каось, покорми ее, – баб Зоя придвинула к Куприньке плошку с зернышками. – Авось и подружитесь.

Купринька плошку в руки взял, посмотрел недоуменно на зерна, потом на бабу Зою, потом опять на зерна. Нахмурился, подцепил одно зернышко двумя пальчиками, покрутил его, рассмотрел со всех сторон, а потом – хап – и в рот. Тут же сморщился, расплевался: «Тфу-фу-фу!» Баб Зоя улыбнулась:

– Что ж ты глупый какой у меня, а? Зачем же зерна-то ешь? – Курицу на пол спустила, та начала взад-вперед похаживать, по полу когтистыми лапами скрести. Какой-то одновременно и приятный звук, и такой, от которого хочется уши заткнуть. Взяла баб Зоя несколько зернышек да и кинула. Курица тут же встрепенулась, на стук падающих зерен бежит, суетится, а как зерно находит, начинает клювом по полу стучать: «Кок-кок-кок-кок, коцаю-клювом-пол. Кок-кок-кок-кок, как-наставлю-круглых-отметин». Купринька, глядя на Рябушку, аж рот открыл, а после и вовсе в ладоши захлопал – ой, как радостно, ой, как хорошо. Затем полез рукой в плошку, зачерпнул зерен побольше, да как кинет их, да со всего-то размаху. Зерна по всей комнате разлетелись. Рябушка аж испугалась и крыльями захлопала, но зерна искать кинулась, даже под кровать ради этого залезла, не побрезговала – не испугалась. А баб Зоя ворчит:

– Ну и дурак же ты, Купринька! Аккуратнее же ж надо быть. Я ж тебе показала, как кидать. А ты что устроил? Ой, горе луковое.