Бабушка сказала сидеть тихо

Поселилась Рябушка в доме. Баб Зоя ей что-то навроде гнезда соорудила из старой подушки, но курица гнездо это словно бы не замечала: гуляла по всему дому, спала, где придется, яйца несла, где вздумается. Приносила одно яйцо утром и одно вечером. Иногда – только утром. Баб Зоя яички эти повсюду искала, обнаружив, радовалась, чуть ли не плясала, в после складывала в корзиночку. Набрала штук шесть. Принесла деревянный ящик, сантиметров сорок в длину и чуть меньше в высоту. Вместо одной стенки – клетка с дверкой, такой крошечной, что в нее только куриная голова и пролезет, окорочка придется оставить, но можно ее полностью с крючков снять. Уложила баб Зоя дно ящика соломой, поставила поилку, сложила туда же яйца и усадила на них Рябушку да заперла ее в тюрьме. Рябушка поквохтала недовольно: только что вольготно было, а теперь вот сиди знай. Впрочем, куриное негодование длилось недолго. К вечеру, когда Купринька выполз из шкафа, приманила его баб Зоя пальцем к куриной тюрьме и говорит:

– Цыплята будут. – Хотелось ей именно рябых цыплят, рыжих и без того полно. В деревне вообще давно уже никто куриц на яйца не сажает – затратно это по времени очень. Недели три ждать нужно, следить нужно, чтоб курица сыта была, чтоб не встала с яиц, чтоб готовилась стать матерью со всей куриной ответственностью. И не факт еще, что цыплята вылупятся.

Не раз такое было: сидела-сидела курица, сидела-сидела, да так ничего и не насидела. Деревенские вон давно уже готовых куриц покупают. Каждую весну к магазину клеят объявление: «15 апреля в 13:00 возле ДК продажа кур молодок». И пятнадцатого апреля приезжает машина, в ней набито клеток с курями, все теми же, рыжими. Курицы молодые (так ведь и обещали в объявлении), смешные, драные. Так с машины их и продают. Местные берут побольше, чем требуется, потому что куры эти, с машины купленные, отчего-то быстро мрут. Выживет хоть треть – уже хорошо. Получают курицу в мешке, а все равно покупают. Ленивые все стали. Сосед еще баб Зое инкубатор предлагал. Он тоже с машины теперь куриц покупает, ему теперь ни к чему. Да баб Зоя отказалась: зачем ей предмет, название которого она даже выговорить не может? Кубатор какой-то!

Сосед настаивал, говорил, что так лучше, так в высиживании яиц надежнее. Там даже курица не нужна! Загрузил яиц, поставил нужную температуру и ждешь – просто как! «Просто срать с моста», – ответила на это баб Зоя, чем окончательно отвергла кубатор и надолго отвадила от себя соседа с его животноводческими инновациями. Двадцать один день ухаживала баб Зоя за Рябушкой. Двадцать один вечер Купринька ей в том помогал. Откроет дверку в клетку, поставит воду, немного всегда разольет. Баб Зоя дверку поможет закрыть – не справиться Куприньке самому с замком, – а потом усядутся рядышком на пол и станут за наседкой наблюдать. Купринька смотрит не отрываясь, глазами хлопает. Баб Зоя то на курицу, то на мальчика поглядывает. Улыбается. Хорошо как втроем. Уютно. Тепло. А скоро и цыплята пойдут. Цыпленок вылупился всего один. Запамятовала баб Зоя, что для этих дел еще бы и петух надобен, а она его рыжим курицам оставила.

Самое первое Рябушкино яйцо еще из курятника принесено было, там, видать, взаимодействие с петухом случилось-таки. Остальные же прогрелись под куриным тельцем, так и остались к огромному, по куриным меркам, горю Рябушки.

Она отказывалась вставать с яиц, приподнималась, проверяла, как там ее несостоявшиеся дети, после водружалась на них снова и громко кудахтала, стоило протянуть к ней руку. Выгнала ее на волю баб Зоя с горем пополам, с куриными криками на полную. По дому перья летают, словно петушиные бои шли. Убрала яйца, перестелила соломку, пригласила молодую куриную мать в жилище, а с ней и цыпленка. Баб Зоя позволила Куприньке вылезть из шкафа днем ради рождения цыплят (тогда еще не знала, что вылупится лишь один).

Купринька не застал, как новое существо борется со скорлупой, да и баба Зоя этот момент пропустила, но самые первые минуты его жизни они увидали-таки. Цыпленок вылез мокрый, крошечный, жалкий, но быстро обсох и превратился в нежнейший желтый комочек. Юркий, непоседливый, он то грелся об маму-курицу, то бегал по клетке. И непрестанно пищал. Такой тоненький, такой приятный то был писк. Звук новой жизни. Звук новой курицы.

Интересно, петух или курица то вырастет? Еще одна несушка или будущий кандидат в бульон? Баба Зоя и Купринька радовались. Каждый по-своему. Купринька смеялся, хлопал в ладоши, следовал за цыпленком по комнате, сопровождаемый грозным взглядом Рябушки. Та в ребенке своем куриной души не чаяла. Баб Зоя же любила отойти в сторонку, приобнять себя руками и мирно наблюдать за этими тремя, слегка улыбаясь. Цыпленок осмелел, стал чувствовать себя вольготно, хотя старался держаться мамы-курицы, но порой отвлекался и убегал далеко в сторону. Как-то вот под кровать забрался, а обратно нейдет. Уж его баб Зоя звала-звала, уж ему Рябушка квохтала-квохтала, а он знай себе под кроватью гуляет. И вечер уж, в клетку пора бы забраться.