Бабушка сказала сидеть тихо

Потом, как всегда, наступало покаяние. Это когда баб Зоя вдруг спохватывалась, вдруг решала, что как-то неправильно она поступила, как-то не так, начинала причитать: «Батюшки родные, да что ж я наделала? Это ж надо! В холоде столько держать, голодом столько морить бедного моего Купринюшку. – Вытаскивала мальчика за руки из Подпола, принималась растирать его сухими морщинистыми ладошками (толку-то?) и приговаривать: – Щас-щас-щас, щас-щас-щас, щас согреешься, щас чайку горяченького, да? – Шла на кухню за чаем, тут не обманывала, а по пути словно забывала, что это она Куприньку в Подпол посадила, это она его почти донага раздеться заставила, потому как возвращалась с кухни с чашкой чая и претензией: – И зачем ты только, дурья башка, в Подпол полез? И как тебе такое в голову-то пришло? Мысли человека – глубокая вода[19]. Замерз, а мне вот теперь отогревай, а мне вот теперь отпаивай. «Мальчик не спорил, а то, не дай Бог (ты слышишь там, из-за занавески?), опять разгневает бабушку. Купринька после того раза заболел на неделю, чем вызвал новые недовольства у баб Зои – лечи его тут теперь. И долго ему чудилось, что по ногам ползают мерзкие мокрицы. Бр-р. Ну, хорошо. Подполье мало кто любит. А если печь? Хорошую, добрую, теплую. Ее можно любить? По ней можно скучать? Вспоминать, как приказала баба Зоя прижать ладони к разогретой печи и не отпускать, покуда она не разрешит. Это она так Куприньку проучить решила за то, что он ошейник от цепи слишком часто руками трогал. А как его не трогать, если больно? Вот баба Зоя и поставила мальчика лицом к печи, ноги на ширине плеч, руки полусогнуты в локтях и к печи же прижаты. «Стой вот так, пока не поймешь!» А что тут понимать? Купринькины руки ему не принадлежат. Купринькиными руками только баба Зоя вправе распоряжаться: говорить им, что трогать, а что нет, как махать, как лежать, как ухо чесать. Сам Купринька такого права лишен. Вот и стоит, вот и прижимает свои, да не свои, ладони к горячей печи. Слышит, как потрескивают в той поленья, как ворчит баба Зоя за спиной: «Крепче, крепче давай, не филонь». Поначалу было тепло. Потом стало жарко. Потом припекло. Ай, горячо!

Купринька руки одернул. Баба Зоя заорала: «А ну, верни на место!» Купринька послушался, вновь ладони к печи приложил. А там сразу горячо, сразу больно – того и гляди сгорят, потрескивая, как поленья.