Баффетт. Биография самого известного инвестора в мире

Баффетт, который даже от чтения налоговой декларации никогда не получал столько удовольствия, хотел обеспечить Sun долгую память, наперекор предсказаниям Вегнера. Мысль о Пулитцеровской премии, самой высокой журналистской награде, как выразился сам Уоррен, затопила его адреналином[461]. Он попросил Пола Уильямса подготовить подробный план представления газеты на соискание премии. У Баффетта были некоторые стратегические соображения, которые он почерпнул из опыта работы в газетном бизнесе. «По экономическим причинам в небольших городах выживает лишь одна ежедневная газета, – писал Баффетт, – поэтому представление Sun на премию подчеркнет необходимость еще одного печатного издания».

Команда Sun знала, что у нее есть сильные конкуренты в борьбе за Пулитцера. Она соревновалась с расследованием репортеров Washington Post Карла Бернстайна и Боба Вудворда, освещающим Уотергейтский скандал. Проникновение со взломом в офис Демократического национального комитета во время избирательной кампании 1972 года оказалось частью масштабной операции по политическому шпионажу. Но Sun была бы рада и другим номинациям.

В итоге в марте 1973 года национальное журналистское сообщество «Сигма Дельта Хи» присудило Sun свою высшую награду за общественную работу. Washington Post выиграла приз за журналистское расследование. Через несколько недель в редакции раздался телефонный звонок. Sun получила Пулитцера за специализированное журналистское расследование местного значения[462]. Washington Post, поменявшись на этот раз с Sun номинациями, получила Пулитцера за общественную работу.

После расследования газеты «Город детей» начал выделять деньги на различные проекты и поспешно объявил о создании центра по изучению и лечению дефектов слуха и речи у детей. Кроме того, обязался строго вести бюджет вместе с открытой для общественности финансовой отчетностью.

В следующем 1974 году отец Вегнер, переставший быть монсеньором, разослал по случаю Пасхи письма, в которых, вместо нытья о том, что у бездомных брошенных мальчиков не будет настоящего Рождества, подробно рассказывал о новых дорогостоящих проектах, которые приют уже запустил и готовил на будущее[463]. Сумма пожертвований, поступивших после рассылки, хоть и была ниже, чем до скандала, все же составила 3,6 миллиона долларов.

Таким образом, история закончилась так, как это чаще всего и бывает: триумф удался отчасти, задницы были до некоторой степени прикрыты, реформы проводились из-за общественного возмущения, а не по велению совести. Хотя попечительский совет и руководство «Города детей» в конечном итоге сменились, это не произошло легко или в одночасье.

Слава Sun также оказалась недолгой. Газета терпела убытки, а ее редактор Пол Уильямс, будучи специалистом по чужому грязному белью, ушел в отставку, репортеры-расследователи один за другим уходили в другие газеты и телеграфные службы. Стало понятно, что, если Баффетт не захочет содержать газету как убыточное хобби, экономическое будущее Sun не обещает быть таким же, как ее прошлое.

Полученный им через Sun отсвет славы был лишь заметкой на полях его работы. Баффетт произвел переворот в умах инвесторов другим способом. Джордж Гудман, пишущий под псевдонимом Адам Смит, в своей книге «Суперденьги», разошедшейся тиражом более миллиона экземпляров[464], посвятил целую главу Бену Грэму и его протеже Баффетту, блестяще описав их.

Гудман отдал дань уважения Грэму, фонтанирующему латынью и французским, – он его очень занимал. Но в книге цитаты из Грэма выглядели жеманными, гранича с сатирой. Баффетт же представал как пропитанный пепси стопроцентный американец, блестящий инвестор-фундаменталист, который прилежно трудится в своем ремесле в славном одиночестве, вдали от люциферов с Уолл-стрит. По сравнению с Грэмом Баффетт выглядел как добротный бифштекс толщиной в два дюйма рядом со скромной порцией размазанного по тарелке фуа-гра. Все набросились на бифштекс.

Баффетт упоминался во всех рецензиях на книгу. Джон Брукс, старейшина среди тех, кто писал о Уолл-стрит, охарактеризовал его как «пуританина в Вавилоне» среди «молодых жадных биржевых волхвов в бакенбардах»[465]. В одночасье он стал звездой.

Даже в Омахе «Суперденьги» произвели небольшую сенсацию. Бестселлер провозгласил Баффетта королем инвесторов. Суд, после заседания длительностью в 15 лет, наконец, вынес решение. Теперь он был «тем самым» Уорреном Баффеттом.

36. Две мокрые крысы

Омаха и Вашингтон, округ Колумбия, 1971

Баффетт давно мечтал занять нишу в высшей лиге издательского бизнеса. Газеты, которые в основном были семейными предприятиями, недавно прошли через всплеск распродаж. Уоррен с Мангером неустанно и безуспешно пытались купить все – от Cincinnati Enquirer[466] до Albuquerque Tribune[467].