Баффетт. Биография самого известного инвестора в мире

У дешевизны акций и предбанкротного состояния Нью-Йорка были веские причины. Помимо галопирующей инфляции, экономику душили безработица и вышедшие из-под контроля расходы на оплату труда. Одними из наиболее пострадавших предприятий были газеты. Сразу после встречи в Хилтон-Хед истек срок действия договоров Washington Post с профсоюзами. В четыре утра печатники устроили забастовку, покинув типографию.

Большинство членов других профсоюзов остались на работе, в том числе влиятельная Газетная гильдия журналистов. После однодневного перерыва Post возобновила выпуск газеты в урезанном виде, на вертолетах доставляя ключевых сотрудников через линии пикетов. Грэм боялась, что забастовка убьет ее газету. Post могла выпускать только половину обычного тиража, сократив объем газеты вчетверо, и рекламодатели переметнулись к ее заклятому конкуренту, газете Evening Star.

Когда Грэм чувствовала угрозу, в ней проявлялась женщина, которую ее редактор Говард Саймонс называл «плохой Кэтрин».

«На самом деле, это была не плохая, а неуверенная в себе Кей. Когда какой-то инцидент выводил ее из себя, она становилась визгливой и реагировала как животное, загнанное в угол. Ей казалось, что все против нее, как бывший муж или ее мать. Никто не знал, что делать в таких ситуациях. Директора в компании нечасто принимали сторону Кей, поэтому она подсознательно ожидала от них подвоха, и могла вспылить любой момент. Но она знала, что я на ее стороне. Это не значит, что я во всем с ней соглашался. Но я был на ее стороне. И всегда буду», – говорит Уоррен.

В этих вспышках Кэтрин напоминала Лейлу Баффетт. Уоррен гордился тем, что смог завоевать доверие Кей, сдерживая ее «плохую» сторону.

Следующие шесть месяцев Post продолжала выходить на фоне бесплодных переговоров, угроз насилия, срывов поставок и риска того, что Газетная гильдия присоединится к забастовке.

«Люди, которых Кей, больше всего уважала, постоянно твердили: “Придется уступить, или ты проиграешь”. Они не могли видеть, как Star выигрывает за счет Post, – вспоминает Уоррен. – Но я сказал Грэм: “Я предупрежу тебя до того, как наступит переломный момент”, когда соперник получит преимущество, которое останется за ним даже если мы вернемся к работе. Важно понимать, в какой момент покупка другой газеты войдет у клиентов в привычку».

Юрист Джордж Гиллспай подчеркивает: «Уоррен поддерживал ее, но вся ответственность лежала на ней, а не на нем»[579].

Через два месяца забастовки Post сделала предложение печатникам, но они его отклонили[580]. Грэм начала нанимать на их места других рабочих, срывая забастовку, и за несколько месяцев газета постепенно вернула оставшиеся профсоюзы, читателей и рекламодателей, хотя пикеты и шумиха продолжались всю весну.

Пока Грэм спасала свою компанию[581], Баффетт и Мангер наконец достигли соглашения с Комиссией по ценным бумагам и биржам. Уоррен предложил Мангеру план «упрощения», решив прекратить управлять финансами FMC.

Согласно плану, Blue Chip должна была продать свою долю в Source Capital[582], а Berkshire и Diversified – объединиться. По просьбе Бетти Питерс, Wesco, 80 % которой принадлежали Blue Chip, должна была остаться публичной компанией, а Мангер – стать ее председателем. Слияние Blue Chip и Berkshire Hathaway было отложено до тех пор, пока не станет проще определить относительную стоимость компаний.

Когда дела вернулись в норму, Грэм начала думать о расширении своей медиаимперии. В то время акционеры расхватывали газетные компании, как горячие пирожки. «Кей очень хотела покупать газеты. Но еще больше она не хотела, чтобы вместо нее их купил кто-то другой, – говорит Баффетт. Она умоляла меня о совете, и я мог добиться от нее любого решения».

Однако Баффет помог ей понять, что переплачивать за то, что хочется получить, – большая ошибка. Нетерпение – это враг. Долгое время Post зарабатывала мало и росла медленно. Баффетт научил Грэмов, что выгодно выкупать акции своей компании, когда они дешевы, так как это сокращает количество акций в обращении и увеличивает их долю в бизнесе. Благодаря этому Post избежала дорогостоящих ошибок и стала намного прибыльнее[583].

Баффетт, который привык брать, по отношению к Кэтрин впервые оказался в роли отдающего, и обнаружил, что ему это нравится. Их стали все чаще замечать вместе на публике, и Грэм решила придать Уоррену немного лоска[584].

«Однажды на ферме Глен Уэлби на ужин подали омара. Я без особого успеха ковырялся в панцире, пока Кей не посоветовала мне перевернуть омара», – вспоминает Уоррен. Тем не менее, Уоррен стал постоянным гостем на знаменитых ужинах Грэм, которые называл «вечеринками Кей». Репутация деревенщины, который не мог сладить с омаром, была ему только на руку, придавая ауру искренности и неподдельности.

Выходя с Грэм на званые ужины, он сосредотачивался на тех, кто там присутствовал, а не на столовых приборах. К удивлению Грэм, Баффетт совершенно не интересовался расширением своего гастрономического кругозора, продолжая довольствоваться гамбургерами и мороженым[585].