Баффетт. Биография самого известного инвестора в мире

Он объявил совету директоров, что собирается сообщить министру финансов Брэди о том, что не станет исполнять обязанности председателя. Он пришел, чтобы спасти компанию, а не надзирать за ее расчленением. Он считал, что его репутация пострадает в любом случае, но последствия отставки будут меньше, чем от пребывания на посту. Совет директоров согласился с ним. Это была единственная карта, которую Баффетт мог разыграть с Брэди. Тем временем, совет директоров решил предпринять еще два шага. Баффетт обратился к Марти Липтону. «Вы знаете адвоката по банкротству?» – спросил он. На долю секунды все замерли. Затем Фойерштейн и Липтон начали готовить к запуску механизм подачи заявления о банкротстве: если так случится, фирма будет разваливаться в должном порядке, а не вразнос.

До пресс-конференции, назначенной на два тридцать дня, на которой Уоррен должен был официально объявить о том, что станет временным председателем совета директоров, оставалось четыре с половиной часа. За это время нужно было попытаться убедить Казначейство отменить его решение. До открытия японских рынков оставалось менее семи часов, а еще через семь – откроются лондонские. С открытием токийского рынка начнется обвал[900]. Заимодатели немедленно начнут отзывать кредиты. Взывать о помиловании теперь стало неизмеримо труднее. Они должны были не просто изменить позицию Казначейства, но убедить его публично объявить об этом.

Джон Макфарлейн, казначей Salomon, рассказал совету директоров о том, что означают для компании действия Казначейства[901]. Банки уже начали уведомлять Salomon о том, что они отзывают коммерческие бумаги компании. Solly кренилась к тому, что могло стать величайшим финансовым крахом в истории. Если правительство отзовет поддержку у Salomon, и фирма лишится финансирования, ей придется ликвидировать активы по ценам горячей распродажи. Пострадают мировые рынки, поскольку некоторые кредиторы и контрагенты Salomon, которые сами не получали выплат, также начали терпеть крах. Катастрофа выглядела настолько масштабной, что Баффетт опасался того, что даже регулирующие органы могут пожалеть о своей бескомпромиссной позиции.

«Мы собирались найти на Манхэттене судью, явиться к нему в два часа дня, когда он, возможно, смотрит бейсбол и ест попкорн, и сказать: “Вот ключи. Теперь ты управляешь этим местом. Кстати, что тебе известно о японском праве? В Японии мы должны десять или двенадцать миллиардов долларов. В Европе мы тоже должны десять или двенадцать миллиардов. Лондон откроется в два часа ночи. С этого самого момента ты тут хозяин», – вспоминает Баффетт.

Дозвониться до Корригана было очень трудно. Попросив соединить его напрямую с министром финансов, Ником Брэди, Баффетт обнаружил, что и тот недоступен.

Тем не менее, Брэди перезвонил Баффетту. Он выразил сочувствие, но дал понять, что отмена решения – это большая проблема.

«Они, видите ли, будут выглядеть глупо. Я тоже чувствовал, что они выглядят глупо, но знал, что они будут выглядеть еще глупее несколько дней спустя, когда их решение спровоцирует финансовую катастрофу», – вспоминает Баффетт[902].

Брэди сказал ему, что, по его мнению, Уоррен слишком остро реагирует, но согласился перезвонить еще раз позже. Ему нужно было проконсультироваться с председателем Комиссии по ценным бумагам и биржам, Бриденом, а также с Корриганом и председателем Федеральной резервной системы, Аланом Гринспеном.

Корриган связался с Полом Волкером, бывшим председателем Федеральной резервной системы, а теперь председателем престижной инвестиционно-банковской компании. Волкер, как и Бриден, смотрел на Salomon с яростью.

Никто из них не верил, что Баффетт уйдет: они считали, что он поставил на карту слишком много. Они знали, что решение Казначейства скажется на Salomon неблагоприятно, но считали это целесообразным. Они не верили, что Salomon потерпит крах, даже если Казначейство отзовет разрешение участвовать в аукционах. Кроме того, они полагали, что рынки настолько доверяют Баффетту, что он в состоянии спасти Salomon, просто раскрыв над ней зонтик своей репутации. Но они не могли быть в этом уверены на сто процентов. Они размышляли о том, смогут ли финансовые рынки пережить крах одной из крупнейших фирм Уолл-стрит. Федеральной резервной системе в этом случае придется закачивать на рынок огромные суммы денег, чтобы удержать на плаву другие банки после того, как Salomon не сможет с ними расплатиться. Спасательного опыта при землетрясениях такого масштаба ни у кого не было. Они хорошо понимали вероятные последствия второго порядка. Глобальный финансовый рынок мог потерпеть крах – справится ли с этим Федеральная резервная система?

Время шло. Баффетт ждал. Первым ему позвонил Алан Гринспен, который сказал, что, несмотря ни на что, он хочет, чтобы Баффетт остался. «Он просил меня продолжать стоять на капитанском мостике, несмотря ни на что», – говорит Уоррен.