Баффетт. Биография самого известного инвестора в мире

Шли минуты. Появился бледный потрясенный Мериуэзер. Он, как и было велено, отправился к Дику Бридену, председателю Комиссии по ценным бумагам и биржам, с просьбой о помощи. Мериуэзер сообщил, что Бриден жестко отказал им в поддержке, дважды в разговоре заметив, что Salomon «прогнила до основания».

«Прогнила до основания», – потрясенно повторил Мериуэзер. В этот момент они поняли, что действия Казначейства стали результатом решения, принятого совместно с Федеральной резервной системы и Комиссией по ценным бумагам и биржам, а приговор Salomon – итогом внезапного переворота, драматической расплатой за годы гордости и высокомерия.

Час пресс-конференции настал. Репортеры внизу дергались и раздражались все сильнее. Брэди по-прежнему не звонил.

Наконец, позвонил заместитель министра финансов Джером Пауэлл. Он сказал, что Казначейство не сможет полностью отменить свое решение. Salomon не будет участвовать в аукционах Казначейства в интересах клиентов. Тем не менее, правительство готово пойти на компромисс по самому важному для фирмы вопросу: она сможет подавать заявки для приобретения бумаг на собственные счета.

«Подойдет ли это?» – спросил Пауэлл. «Думаю, да», – ответил Баффетт.

Уоррен немедленно вернулся в зал заседаний. Он сообщил новость собравшимся, которые с облегчением и радостью выдохнули. Затем Баффетт провел процедуру избрания самого себя на пост временного председателя совета директоров, а Дерика Могана – на должность директора и операционного управляющего Salomon Brothers. Примерно без четверти три он вышел за дверь и попросил соединить его с торговым залом.

Моган сидел вместе с трейдерами, нервно поглядывая на часы. В соседнем отделе команда Джона Макфарлейна работала над планом действий на случай непредвиденных обстоятельств, чтобы максимально быстро сбросить активы фирмы в Японии. Сверху позвонили, передав Могану, чтобы он встретился с Баффеттом у лифта. Моган не знал, назначат его боссом или сообщат, что новый босс только что появился у него. Он подошел к лифту. Дверь открылась. «Вы в деле», – сказал Баффетт и жестом пригласил Могана войти. Вместо того чтобы подняться обратно в зал заседаний, они спустились еще на два этажа – прямо в пасть заждавшейся их прессы[905].

«Журналисты как с цепи сорвались. Они вели себя как дикие звери. Каждый вопрос был с подвохом. Это и так была грандиозная история, а они были не прочь раздуть ее еще больше. Это был их шанс блеснуть. Особенно несносны были телевизионщики. Они хотели поторопить нас, чтобы успеть к пятичасовому или шестичасовому выпуску новостей, но я не хотел им в этом помогать. Я чувствовал, что они хотели бы, чтобы я упал в грязь лицом. Они хотели уличить меня в обмане. Именно это им было нужно. В воздухе висели контракты на издание всевозможных книг, которые могли реализоваться только в случае провала Salomon», – вспоминает Уоррен.

Сидя на возвышении, Баффетт скрестил руки на груди. Он выглядел усталым. Моган, с аккуратно зачесанными назад светло-каштановыми волосами, широко распахнутыми глазами смотрел на толпу, как олень, застигнутый на дороге светом фар машины. Оба были одеты в темно-синие костюмы, белые рубашки и траурно-черные галстуки. «У меня не было вообще никакой информации, – вспоминает Моган. – Вы в деле – вот и вся инструкция». Он не знал ничего из того, о чем в последние часы шла речь наверху. Моган и Баффетт начали пресс-конференцию.

Репортеры жаждали знать, что же случилось с фирмой. Баффетт, пиджак которого топорщился у самых ушей, объяснил: «Непредставление информации регуляторам, на мой взгляд, необъяснимо и непростительно. Я видел подобные глупости и в других компаниях. Но никогда еще не сталкивался с такими последствиями».

На вопрос репортера, способствовал ли скандалу характер корпоративной культуры фирмы, Баффетт ответил: «В монастыре вряд ли бы такое произошло».

Кто-то спросил, сколько ему будут платить. «Я сделаю это за доллар», – ответил Уоррен. Члены совета директоров, сидевшие в зале, были ошарашены: они услышали об этом впервые.

Репортеры не унимались, продолжая задавать вопросы. Были ли подделаны данные учета? Кто их подделал? Покрывал ли кто-то виновного? Кто именно?

«Да, – объяснял Уоррен, – некоторые данные были подделаны, и виновного отчасти покрывали». На этих словах стая разволновалась и начала вбрасывать вопрос за вопросом. Они были готовы схватить кого-то, чтобы разорвать на части, но потеряли след, как только оказалось, что покрывавшие виновного уже уволены.

В какой-то момент на возвышение к Баффетту поднялся один из сотрудников фирмы. Он сообщил о звонке из Казначейства. Уоррен поспешно удалился из зала, оставив ошарашенного Могана отбиваться в одиночестве. Тем не менее, Моган сумел ответить на несколько вопросов прекрасно поставленным голосом с интонациями ведущего телепередачи о брачных повадках антилоп гну.

Баффетт вернулся в зал с пресс-релизом Министерства финансов, частично восстанавливающим кредит доверия Salomon. Но журналисты не успокоились и продолжали давить.