Баффетт. Биография самого известного инвестора в мире

Благодаря «крошкам B» характер клуба Баффетта навсегда изменился. После мая 1996 года еще сорок тысяч новичков могли называть себя акционерами. На следующее собрание явилось семь с половиной тысяч человек, которые потратили в Nebraska Furniture Mart в общей сложности 5 миллионов долларов. Собрание превратилось в фестиваль капиталистов, количество которых в 1998 году выросло до десяти тысяч человек. Пока люди, деньги и слава прибывали в компанию Баффетта, в финансовом мире происходили изменения, которые коренным образом повлияли и на Уоррена, и на всех остальных.

Такого явления, как «Уолл-стрит», по сути, больше не существовало. Теперь финансовые рынки представляли собой вереницу мигающих терминалов, соединенных с подключенными к интернету компьютерами, собирающих информацию со всех уголков мира. Парень по имени Майк Блумберг, которого Salomon по своей глупости уволила еще в восьмидесятых годах, создал компьютер, который находил любую финансовую информацию, какую только можно пожелать. Терминал Bloomberg строил графики, составлял таблицы, производил расчеты, передавал новости и котировки. Он мог проводить сравнения в исторической динамике и устраивать соревнования между компаниями, облигациями, валютами, товарами и отраслями.

К началу 1990-х годов терминалы Bloomberg были повсюду. Менеджер по их продаже звонила в Berkshire Hathaway три года подряд. Каждый раз она получала отказ. Баффетт считал, что поминутное слежение за рынком с помощью умных машин – это не тот способ, который годится для инвестирования. Но в конце концов даже такому завзятому противнику прогресса стало очевидно: терминал Bloomberg необходим для торговли облигациями. В итоге его приобрели и установили на некотором удалении от кабинета Баффетта. Сам он никогда не смотрел на экран – вместо него этим занимался Марк Миллард, специалист по сделкам с облигациями[994].

Для Salomon появление терминала Bloomberg стало продолжением борьбы за идентичность, которая все еще шла внутри компании. Ее отстающие направления бизнеса так и не смогли встать на ноги после скандала. В 1994 году Моган попытался перестроить систему оплаты труда в Salomon на основе теории, что сотрудники должны нести бремя плохих времен вместе с акционерами. Внутри компании были люди, которые с ним согласились[995]. Но нигде больше на Уолл-стрит такой подход не практиковался, поэтому тридцать пять высокопоставленных сотрудников ушли из компании. Баффетт был возмущен.

Лишенные Мериуэзера арбы, для которых он в свое время выбивал большие бонусы, продолжали бороться за долю. Баффетт был готов платить им за результаты: фирма по-прежнему зарабатывала большую часть прибыли на арбитражных сделках. Но из-за растущей конкуренции достичь высокой результативности становилось все сложнее.

Арбы делали ставку на то, что временный разрыв стоимости между сходными или взаимосвязанными активами в конечном итоге сократится. Например, цены двух почти идентичных облигаций с большой вероятностью могли сблизиться[996]. Но легких сделок становилось все меньше. Из-за этого арбы стали занимать более крупные и более рискованные позиции, часто используя для этого заемные средства.

Согласно правилам ипподрома, это было ошибкой. Математика потери денег работает так: если у вас есть доллар, а вы проиграли пятьдесят центов, чтобы вернуть потерянное, вам нужно удвоить сумму. Сделать это непросто. Конечно, можно занять пятьдесят центов, чтобы сделать следующую ставку. Тогда, чтобы вернуть потерянное, нужно будет выиграть только 50 % от этой суммы, не считая процентов, которые вы должны по кредиту. Это более простая задача. Вот только долг удваивает риск: если вы снова потеряете 50 % – весь ваш капитал исчезнет. По этому поводу Баффетт говорил: «Правило номер один: не терять деньги. Правило номер два: не забывать про правило номер один. Наконец, правило номер три: не влезать в долги».

Стратегия арбов предполагала, что их оценка стоимости была правильной. Когда рынок не подтверждал их прогноза, им оставалось только ждать. Такое определение риска через волатильность рынка предполагало, что инвестор должен быть терпеливым. Но у того, кто берет в долг, чтобы инвестировать, лишнего времени может не быть. Если деньги на сделке терялись, требовались дополнительные средства – и их нужно было почти мгновенно откуда-то достать.

Так, Ларри Хилибранд однажды потерял на разнице в процентных ставках по облигациям с ипотечным покрытием огромную сумму в 400 миллионов долларов. Он был убежден, что сможет возместить убытки от арбитража, если фирма удвоит его ставку. Баффетт согласился с Хилибрандом и дал ему деньги на сделку, которая действительно оказалась прибыльной.