Багдад до востребования

Контрастом степенной сосредоточенности, еще недавно пропечатанной в лике, Семен Петрович в сердцах оба листа изорвал и спустил в унитаз. Укладываясь, бубнил про себя: «Попробуй тут выжить. Тебя бы, милая, не втянуть…»

Глава 21

13 января 1991 г. 03:57 г. Багдад отель «Аль-Рашид»

Талызин не запоминал свои сны, замечая при случае: «Слон наступил где-то…» Но в последнее время, при выходе из запоя, сновидения все чаще откладывались, по большей мере, злые. Пробуждение цепляло тот или иной фрагмент кошмара, где жертву то распиливают, то зажаривают или как-то еще препарируют на пиршестве людоедов.

Как ни диво, в той накипи подкорки был и свой позитив – охватывающее, по пробуждении, состояние жестокой психической травмы. Увязавшись на недели, а то и на месяцы, боязнь рецидива отодвигала новый запой, напоминая о себе много чаще, чем муки похмелья. Между тем, не секрет, благодушие – самый быстрорастущий бурьян на плантации рода человеческого…

Семен Петрович проснулся, ощущая присутствие непрошенного гостя, чья тень отражалась в лунном свете на стене. Околеть от страха мешал необычайно яркий, мультифокальный сон, пока не развеявшийся: он и Сюзанн любят друг друга – искушенно, отринув все табу, как две высокопородные твари…

Не успел Талызин переварить вторжение, как интервент метнулся к нему и в считанные секунды клейкой лентой обездвижил рот, руки, ноги, после чего прильнул к правому уху. Но законопачивать его или, не приведи господь, членовредительствовать не стал. Зашептал по-английски: «Спокойно, я – друг Федора». Ловко подхватил уже одеревеневшую «вязанку» и отправился в ванную. Прислонил, опуская ноги на пол, к стене, включил свет. Осмотрел Семена Петровича с головы до пят, будто соображая, что бы еще перевязать. Но в итоге поднес к своему рту большой палец и довольно долго прижимал. По-дружески хлопнул «багаж» по плечу и, еще раз призвав помалкивать, разрезал выкидным ножом «наручники».

Какая бы не случалась в его хозяйстве авария, Талызин сохранял ясность ума, благодаря чему и прослыл в отрасли экспертом по форс-мажору. Сейчас же он не столь растерялся, как отказывался верить увиденному: интервент – типичный араб, больше того, его акцент – однозначно арабский. И самое невообразимое: он в форме иракского полицейского, отлично подогнанной. С Федором – какая связь? Получается, подметные листки – провокация «Мухабарата»? Как понимать?

Вникать однако не пришлось, разве что приноровиться к акценту…

– Слушай меня внимательно, – суфлировал интервент, приобняв. – У каждого постояльца отеля – надсмотрщик, потому мы снова переиграли. У нас ровно пять минут, чтобы отсюда убраться. Замешкаемся – служба безопасности перекроет все выходы. Видеонаблюдение на этаже я отключил, в ближайшие минуты не восстановлю – всполошатся. Соберись и запоминай. Я тебя развязываю. – Интервент подкрепил слова жестом. – Одеваешься и передаешь мне сувениры Федора. По пожарной лестнице спускаемся на нулевой этаж, откуда – через черный вход – в хоздвор. В номере помалкивай – «клопы». Пока не выйдем, общаемся только знаками. Вперед! – «Инструктор» сорвал кляп и рассоединил «кандалы».

Одевался Талызин невпопад, не в силах совладать с динамикой блица, казавшегося ему спуском по бобслейной дорожке, только кувырком, без боба – ни дать ни взять сюжет из кошмаров отходняка. Вследствие чего интервент обихаживал его, точно годовалого малыша нянька в яслях.

Между тем обуться не разрешил. Соединив туфли шнурками, закинул их Семену Петровичу на шею, то же проделал и со своей обувкой. Благо, «гостинцы» не пришлось искать – после горе-визита в посольство Семен Петрович их из пальто не выкладывал.

Из самого побега Семену Петровичу запомнились: лишь холод, пробирающий через носки, и какие-то калейдоскопически сменяемые лабиринты, бывшие, по размышлении здравом, подсобками отеля. И еще: замочные щелчки, производимые отмычкой интервента-похитителя.

Связь с реальностью восстановилась лишь, когда Семен Петрович обнаружил себя в легковом автомобиле «друга Федора», бывшем полицейской машиной с мигалкой. За рулем – такой же, как и похититель, араб, общаются оба сугубо по-арабски. Между тем киднепперы, выехав на трассу, непрестанно озираются, выдавая, что сами мишень, и западней «Мухабарата» здесь не пахнет. Разумеется, на взгляд неискушенного в шпионских играх обывателя…

Полифоническая галиматья авантюры попищала, а где поквакала, подсказывая самый оптимальный выход – плыть по течению, а лучше – завалиться спать. Подняв воротник, Семен Петрович прикорнул, прислонившись головой к окну.

Почивать однако вышло недолго – от силы четверть часа. То самое течение, выказав свой склочный норов, выбросило на берег. Интервент-похититель растолкал самую затасканную марионетку интернационального сговора и скомандовал выметаться. На тот момент авто припарковалось, судя по добротным одно- двухэтажных строениям, вблизи некоего престижного района – само собой напрашивалось – «Аль-Мансур».