Багдад до востребования

Таким образом со вчерашнего дня Виктор Викторович был обречен пропускать любое событие через процессор подряда, возникший вне его воли. Проурчав немного, тот выдал: диверсия и изоляция резиденции блокпостами – хоть и бусины одного ожерелья, но производители у них разные, очень похоже, противостоящие друг другу. Почерк у обоих набегов различался кардинально – безоглядный экстремизм и имеющая право на жизнь акция, непосредственный суверенитет посольства не ущемляющая. Если у Саддама сей момент и оставался союзник, то им был СССР, пусть, по большей мере, номинальный. Все нити пока не исчерпанного компромисса шли через Москву, вследствие чего лишать главного посредника средств связи было, мягко говоря, неразумно.

Значит, на крыше ночью промышляли не иракцы, а шантажисты, окончательно определился Виктор Викторович. Их цель: выставить третий загранотряд, вгоняющий исполнителя в безнадегу – чтобы не возникало и малейшей иллюзии выбраться из западни. При этом блокпосты, взявшие посольство в клещи, выстроили новую парадигму: суть акции шпионский консорциум засветил, вызвав мгновенную реакцию «Мухабарата». И теперь, чтобы выжить, ничего не оставалось, как все-таки просочиться через загранотряд, выставленный скрутить шею обоим – заговорщикам и их исполнителю, пусть предполагаемому…

Разумеется, Виктор Викторович посвятить Тимофеева в суть постигшего его катаклизма не мог. Хотя бы потому, что не видел смысла, считая себя уже дважды покойником. Оттого безмолвствовал, порой нервически почесывая подбородок.

– Вот что, Игорь, – нарушил наконец гнетущую тишину посол. – Прежде чем принесу иракскому МИДу протест, выждем до обеда – без развития не обойтись…

– Куда уж более! Красного петуха дожидаться?! – вскинулся офицер по безопасности. – Ситуация – серьезнее не бывает! Обязан доложить, даже не получив от вас добро… – Игорь Тимофеева потупился.

Расшифровки не требовалось, кого намеревался посвящать офицер. Разумеется, свое непосредственное начальство на Лубянке…

– По открытой линии? – едко укорил посол. От плодящихся как микробы оппонентов его подвигло рассмеяться, но он лишь осклабился. И то невесело.

Зазвенел телефон. Посувалюк слегка нахмурился, точно звонок некстати, но подхватил трубку внутренней связи прытко.

– Виктор Викторович, Тимофеев у вас? Тут такое… рабочие пробиваются… – судя по вступлению, докладывал с передовой военный атташе Дмитрий Хромов.

– Пробиваются – это как, Саша? – уточнил посол.

– Требуют, чтобы пропустили, – ответствовал атташе. – Якобы в нашем дворе участок местного водопровода. Прорвало, говорят.

– Подожди, как понимать «говорят»? Сам ты, что видишь? Когда рвет, настоящий фонтан или, как минимум, наводнение, – смекнул посол.

– Фонтана нет, но и воды в кранах тоже. Утром же, как известно, была… – сообщил, вздохнув, атташе.

– Что и воду? – чуть не поперхнулся от изумления посол.

– Ну да, – неуверенно подтвердил атташе, не понимая, при чем здесь «тоже». Тимофеев-то факт диверсии от персонала скрыл, приказав радисту помалкивать.

– Ты общался лично или по телефону? – углубился в подробности Посувалюк. – Да, на работяг хоть похожи?

– Вроде бы. Одеты, по крайней мере, по форме, – Хромов прервался, – но их полтора десятка…

Посувалюк лениво протер глаза, будто услышанное – дежавю, откликнулся:

– Инструкции через Тимофеева. Жди.

– Можно не пересказывать, Виктор Викторович, – предложил Тимофеев, едва посол разъединился. – Ясно все. Сколько их, только скажите…

– Откуда такая прозорливость? – смутился посол. – То антенны, то газопровод…

– Водопровод, – строго поправил Тимофеев.

– Вот-вот, ты знал. Откуда-то… – Посувалюк исподлобья рассматривал подчиненного.

– Так сколько их? – напомнил свой вопрос Тимофеев, казалось, демонстративно пропустив намек на двойную игру мимо ушей.

– Больше дюжины, если Хромов с перепугу не напутал … – нехотя ответил посол.

– Тем более, в Москву срочно телекс отстучать! Хусейна – за жабры, это же произвол! – запаниковал Тимофеев.

Виктор Викторович сморщился – то ли на пафос, то ли на нечто неуместное. Потянулся к календарю и перевернул страницу. Жирная, выведенная красным карандашом запись, казалось, напомнила ему о чем-то важном. Вскоре однако он вернул листок четырнадцатого обратно, переводя взгляд на Тимофеева.

– Скажи мне, Игорь, что ты, советский офицер, пусть кабинетный, кроме как стучать, умеешь?! – окрысился вдруг посол. – Прок от телекса, когда целый взвод всеми правдами и неправдами к нам, на суверенную территорию, ломится! Родина не на митингах и не в бесплодной болтовне – она тут, вдоль забора Аль-Мутанаби 605, чью неприкосновенность наш долг отстаивать! Государственная граница – как юридическая, так и нравственная – здесь и сейчас, на этой улице! Я бы, на твоем месте, не телексом, как драной метлой размахивал, а АКМы из оружейки тащил, да с Димой план обороны продумывал!

Игорь Тимофеев, казалось, в неконтролируемом порыве, стал приподыматься.