Багдад до востребования

Талызин продолжал глядеть на заколку, испытывая острый соблазн свериться с футляром: вдруг на самом деле провокация? Но сдержался, уступив неумолимой поступи авантюры: будь что будет, авось, и на сей раз пронесет. Раскрыл чемодан и, не глядя, забросил пакет.

Воистину не знаешь, где потеряешь, а где найдешь. Интересно, проморгав по получении чемодана начало-начал миссии, как бедный Семен Петрович, не подвернись случай, перед евразийским консорциумом костоправов, командирующим органом, оправдался бы? Сам цел целехонек, а заколка тю-тю! Как понимать: пропил или переметнулся?..

***

Спустя час г. Багдад штаб-квартира службы безопасности

Мунир Аббас, директор службы, мозговал о делах семейных, порой испытывая отчее умиление. Между тем объект его приязни – ожидаемый в гости троюродный племянник, можно сказать, седьмая вода на киселе. Впрочем, все пять отпрысков Мустафы – дочери. Три внука, правда.

Как бы там ни было, родственные узы здесь – лишь каемка ощущений, хоть и сахарная. Племянник – не кто иной, как полковник Сулейман Хаким, прошлой ночью упрятавший в кутузку Талызина и летучую команду. По его словам, заарканил нечто нетривиальное. Из того ресурса, где вынюхивает спасение Хозяин.

– Он в приемной, – сообщил по селектору адъютант.

– Предупреждал же, не задерживать! – сделал втык директор.

Троекратно облобызав, Мунир Аббас усадил сородича и вдобавок весьма одаренного офицера. Как это принято на Востоке, прежде чем перейти к делу, расспросил о самочувствии близких. Завершая преамбулу вежливости, осведомился, эвакуированы ли жена и дети Сулеймана. Лишь затем открыл повестку встречи:

– Рассказывай, но я, признаться, не понял, какая между задержанными и нашим московским проектом связь…

Сулейман робко пожал плечами, всем видом передавая, что сам на перепутье. В унисон и откликнулся:

– Не знаю, все это скорее предчувствия, нежели логика… Но что-то укусило, да так больно, что любые контраргументы рассыпались.

– Сулейманчик, давай конкретнее, не томи душу, – перебил директор.

– Тогда с самого начала, иначе не объясниться, – продолжил полковник. – Так вот, в нагрузку к нескольким спецам по противоздушной обороне, прибывших неделю назад, русский Минобороны навязал нам автономную группу спецназа – «охотников за трофеями». Разумеется, в обход решения Горбачева эвакуировать контингент военных советников и строго предписания всем ведомствам сохранять в конфликте нейтралитет.

Поскольку я курирую надзор за иностранцами, а наскок русского Минобороны неуловимо пованивал, решил за группой пронаблюдать. Не смутило даже время их прибытия – глухая ночь.

Замечу, они с первого взгляда мне не понравились. Военный спецназ, пусть самый отборный, – это не про них. Команда – из какого-то спецпитомника, сверхлюди, можно сказать. Ни одного слова, общение только жестами, да столь смазанными, что смысл не уловить. Но все это кожура, хоть и сочная. Придраться-то, по сути, было не к чему. И тут… – Полковник прочистил горло, прерываясь. – Что-то екнуло, когда в очередной раз на их командира взглянул. Всмотрелся и обмер: Коля, мой соученик по учебному центру КГБ в Балашихе. Не поверишь, почему я его вначале не узнал! Пятнадцать лет – отнюдь не причина. Дошло постепенно, но бесповоротно – пластическая операция. Нос, овал лица – другие. Зато глаза, повадки – прежние, их скальпелем не вырежешь.

– Ну и что? – холодно возразил директор, отчее радушие куда-то подевав. – Злой умысел где?

Сулейман Хаким замотал головой, выпрашивая не перебивать, дать закончить. С миной скепсиса директор почесал затылок, будто бы смиряясь с ролью пассивного слушателя.

– Понимаешь, Мунир, мой единственный друг и учитель, личность командира не стыкуется с миссией: из ГРУ КГБ уводил десятки перспективных офицеров, а вот наоборот, насколько мне известно, ни одного случая. То есть, этот Коля, говорит опыт, не мог петлицы поменять. Команда же заявлена как воинское подразделение, да и переговоры об их приезде вел русский генштаб…

Не колеблясь, решаю соученика прощупать. Спрашиваю: «Коля, узнаешь?» Какова реакция – как ты думаешь? В который раз убедился: любая квалификация, талант пускают свищ, если задействован фактор внезапности. Вполне допускаю, что с места в карьер он меня не узнал, зато как посерел, услышав «Коля». Вся выучка пошла по швам. Понятное дело, Коля – псевдоним, как и вымышлены его нынешние имена…

– Подожди, куда ты клонишь? – забеспокоился директор. – Хочешь сказать, что группа не те, за кого себя выдают? Охотники не за американской техникой, а…

– Именно! – привстав в запальчивости, подтвердил полковник. – Какие версии только не прокатывал, неизменно упирался в архив заговорщиков, передовой отряд которых – КГБ. Пусть армия в той иерархии вторая. Но главный аргумент впереди…

– Какой?