Багряная песнь (СИ)

«Я на полпальца приблизился к тому, чтобы испытывать гордость за твою стойкость – ты начал ныть о моей якобы мягкости только в конце дороги. Ты знаешь мое решение, Майрон. Энгвар оставил личное прошение, умолял о моем присутствии. Так и быть – он его получит, даже в этой дыре».

Ашатаруш и Майрон вздохнули одинаково тяжело, когда они остановились и наконец-то спешились. Мелькор хлопнул кобылу по шее, бросив Лангону:

– Смотри, чтобы коней напоили. Здесь жарко.

Энгвар ждал их на краю огромного моста, где выстроились орки: так ровно, что походили на скульптуры. А Энгвар выглядел так, словно собирался устроить себе праздник – нарядился в старую одежду шпиона, созвал город…

Все это не понравилось ему сразу. Не понравилось еще с прошения, которое передали Хранители.

Энгвара пожирала та же отрава, что и многих других в его королевстве: бесплодные амбиции множились и ширились, как зараза. И, в конечном счете, уничтожали хороших солдат и шпионов, взращивая на их месте сумасшедших слепцов, одержимых властью, его благоволением и статусом, которого никогда не получат.

В воздухе Фелуруша витало что-то еще, кроме раздутого самомнения Энгвара. Чужое присутствие, тонкое, как кисейная ткань. Мелькор поморщился: оно напоминало едва уловимую вонь или гул в ушах на грани слышимости – то усиливается, то слабеет. Давило на виски не хуже короны.

И орки. Они повернули к нему головы разом, будто по команде, которой никто не отдавал – так резко, что слаженности могла бы позавидовать его личная гвардия слуг.

И этот красный отблеск в их зрачках… не как у кошек в полумраке, а по-настоящему красный. Не отражение.

«Что он сделал с их глазами?»

Эти алые точки в тени надбровных дуг пристально следили за ним.

От Мелькора не укрылось, как Майрон хмурился – без того настороженный, майа даже не оставил притороченными к седлу сабли. Почти открытое выражение недоверия, и, скорее всего, сознательное.

Энгвар, весь затянутый в потертую черную кожу и тонкую шерсть, как тень, низко поклонился, нарочито игнорируя присутствие Майрона.

– Machanaz.

– Показывай, зачем звал. – Мелькор без предисловий махнул рукой в сторону орков. – Я смотрю, ты решил вспомнить былое, Энгвар. Потрудись заинтересовать меня быстро. Ты докладывал о новом минерале.

Ему не хотелось оставаться в Фелуруше ни секунды дольше нужного. Воздух был так сух и горяч, что оседал на зубах скрипящей пылью, а в рот хотелось положить земляники со льдом или сполоснуть лицо водой.

Но пускать на самотек находку Энгвара – глупость.

Айну посмотрел в глаза майа и снова увидел это – красноватый отсвет, как две сияющие точки в глубине зрачков. Настоящее двойное дно.

– Да, Machanaz, – Энгвар заложил руки за спину и снова поклонился. – Подобен алому стеклу или красному кварцу, сияет во мраке. Никогда не видел ничего подобного. Если растолочь сияющий кристалл в порошок и посыпать им рану, или же, смешав с водой, дать оркам, вы можете получить самых сильных солдат из всех, что я видел. Я взял на себя смелость назвать его каранглир.

«Тебе не дает покоя та дыра, в которой ты оказался – да, Энгвар? Поэтому так стелешься?»

Мелькор слегка склонил голову вбок, изучая майа и его сухое отстраненное лицо. Сощурил, словно кот, дочерна карие глаза.

Ему не понравилась новость. И еще меньше понравилось описание свойств неизвестного минерала. Каранглир… алая песня. Насарлинд.

– По-твоему, Энгвар, наши солдаты недостаточно сильны? – Мелькор оскалил в полуусмешке ровные белые зубы. – Назови мне хотя бы одну причину не казнить тебя.

Он играл, пряча правду за снисходительными вопросами.

Одна-единственная деталь, которой хватило, чтобы насторожить его: под Тангородримом не было места подобному… самозарождению. Алмазы и золото, медь и железо, рубины и изумруды – все это он рано или поздно допевал. Усиливал. Добавлял блеска, силы, хаоса – драгоценности и металлы потом всегда добывали целыми телегами. Все жилы были допеты, учтены, усилены и записаны, благодаря дотошности Майрона и Лангона.

Одна. Деталь.

Этого камня, красного и сияющего, одновременно столь мягкого, чтобы крошиться, и столь мощного, чтобы дарить силы – он не пел. Сила расточалась на материю и хаос, причудливые формы жизни, врастала в землю, и он уже давно избрал наиболее подходящий материал – достаточно роскошный, чтобы соответствовать ему.

Золото. Не кристаллы.

Энгвар пожал плечами и указал на орков широким жестом:

– Посмотрите сами, Machanaz.

Майа кивнул паре орков в первом ряду – невысоким, в простой кожаной одежде местных.

– Вы двое. Подойдите и покажите Аран Эндор свою новую силу.

Орки ничего не сказали Энгвару, повинуясь команде, как слепые каменные изваяния, что могут стоять без движения целыми веками. Поклонились.

Они не были воинами, и Мелькор это видел: шахтеры, самое большее – грузчики. Не солдаты, но добытчики, потому что Фелуруш не сражался, а добывал и выживал. Ни доспехов, ни снаряжения – шахтерские туники, стоптанная обувь. И уж точно никакого оружия.

«И что они могут показать?»