Багрянец

Стиву тут же вспомнились записи Хелен, точнее, ее брата, сделанные несколько лет назад, – тот же звук, что шел из-под земли, только громче, сильнее. Неужели брату Хелен удалось записать один из их ритуалов, или как бы это не называлось?

Мягкая мелодия древесной дудочки настойчиво поднималась, становясь все пронзительнее, будто флейтисты в оркестре разогревались, чтобы вытянуть нужные ноты. В совокупности с дымом, ползущим из пылающего красного нутра сарая, на видео это будет выглядеть жутко.

Стив продолжал записывать с обочины, но вдруг вздрогнул так, что чуть не упал.

Приходилось ли ему раньше слышать голос испуганной лошади? Разве что в кино, и там животные были не настолько напуганы. Из красного дверного проема несся, раздаваясь страшным эхо на закрытой дороге, визг пони, бившего копытами по камням.

Тут же послышались человеческие крики, переходящие в оглушительный крик, а потом – в дикий визг, такой же громкий, как голос пони. Во всей этой какофонии Стив едва заметил очередные подземные толчки. Кто издавал крики, последовавшие за этим, он не понимал, но они тоже встречались на записях Хелен.

Раздалось длинное завывание – сначала Стив решил, что это волк, но тут вой понизился до скуления, напоминающего человеческий голос. Затем кто-то зарычал, будто в сарае дралась пара больших кошек, капая слюной с клыков, но потом рык перерос в обезьяний визг, а тот в свою очередь – в звуки, отдаленно похожие на человеческие, точнее, на их злое передразнивание. Стив, онемев, слушал чудовищное попурри, исходящее из ветхого здания, и испытывал ужас, подобного которому не знал с детства.

Красный свет мерцал и плясал на стенах сарая, вопли пони взлетели еще на октаву и резко затихли.

Человеческие голоса хором испуганно ахнули.

Среди треска дров – или самокруток – послышалось мокрое чавканье, будто в той проклятой развалине раздирали что-то большое.

Нападающее существо продолжало тараторить, перемежая этот звук бульканьем жидкости в крупном горле. Наконец и этот звук заглох, потом затих, словно зверь снова удалился под землю.

Собравшиеся в здании издали негромкий благоговейный возглас.

Подземные толчки прекратились.

Стив, едва переставляя дрожащие ноги, развернулся, собравшись уходить. И в тот же миг из сарая вырвались три собаки, ревущие точно псы из самой пасти ада, и, прижимаясь к земле, стремительно бросились на него.

* * *

Стиву удалось добраться до деревьев, начинавшихся за загоном для пони, но тут ему на спину с гневным рыком запрыгнул первый пес. В лицо дохнуло мясной вонью. Стив рухнул на колени, во влажные листья и жирную красную почву. Ему представилась львица, схватившая газель за ляжки.

Он стряхнул пса, но вторая собака тут же вцепилась ему в предплечье, а для таких челюстей кости были все равно что палочки, вокруг которых обвиваются помидоры. Зверь легко прокусил куртку, кожа натянулась под клыками, а в следующий миг зубы вошли в мясо, точно вилка – в тесто.

Стив задыхался, и пар от его дыхания таял в чернильном воздухе. Деревья, темное небо, крапива и ежевика смешались у него перед глазами, а собачий лай и рык заглушали все, даже рев крови в голове. Уничтожить его – вот чего они хотели, чему служили в это мгновение их желтые клыки.

Стив заехал камерой в морду одной из собак; сверкнули черные десны, слюнявые челюсти на руке разомкнулись, фиолетовый язык свернулся, будто моллюск. Собака отступила и затрясла головой, пытаясь чихнуть.

С рукава укушенной руки капала черная кровь – это жизнь вытекала из его тела. Стив резко втянул воздух через зубы, готовый заплакать по-настоящему – его прокусили насквозь. Еще никогда Стива не кусали собаки.

Он заковылял дальше, два раза упал на пни, но встал на ноги. Продираясь сквозь колючий кустарник, он разодрал штаны, и теперь яйца овевал холодный ветер.

Собака снова схватила его под коленкой, пронзив клыками и жир, и мышцы; вся нога до самого бедра вмиг превратилась в сплошное кровавое месиво. Псина упиралась задними лапами, пытаясь затормозить Стива и не желая разжимать челюсти; тогда Стив потащил зверя за собой вниз по склону, среди деревьев. Взъерошенный пес с остекленевшими глазами волочился следом, прижав уши к голове.

Другая псина нацелилась на окровавленное предплечье в порванном рукаве – а это то же самое, что схватить копейщика за древко и стащить с лошади: считай, он мертвец. Вот и собака напрягала могучие шейные мышцы, чтобы уронить Стива лицом вниз.

«Горло… Хочет горло…»

Он не мог ни говорить, ни кричать – только скулить. Даже в уме слова не складывались в предложения. Не осталось ничего, кроме тьмы, черных пастей и зубов, отрывающих мясо от кости, запаха влажных листьев, навоза и холодного воздуха, овевавшего хрупкое тело обессилевшего, испуганного, попавшего в беду мальчика.

Но Стив продолжал двигаться вперед, пользуясь склоном и силой земного притяжения, чтобы из темного леса попасть в более светлое поле за ним.

«Я… пони…»