Багровый лепесток и белый

Конфетка откладывает дневник в сторонку; она уничтожит все, кроме этого, самого первого, который невелик по размеру; его легко спрятать от греха подальше. Конфетка не может не думать, что было бы дурно уничтожить первые слова, которые Агнес доверила грядущим поколениям. Это все равно как притвориться, будто Агнес вообще не существовала; или нет, не так – начала существовать, только когда ее смерть дала пищу для газетного некролога.

Конфетка достает из-под кровати другую тетрадь. Ей попалась заключительная часть летописи Эббот Ленгли, написанная пятнадцатилетней Агнес, которая собирается ехать домой выхаживать больную мать. Из тетради вылетают лепестки засушенных цветков, темно-красные и белые, спархивают на пол, невесомые. Прощальное стихотворение Агнес Ануин:

Сестры, наше счастье позади,
Солнышко плывет по небесам.
Сдан экзамен, жизнь же впереди:
Так грядущее приходит к нам!

Конфетка закусывает губу и отправляет дневник в огонь. Он тлеет с тихим шипением. Конфетка отворачивается.

Еще один дневник появляется на свет. Первая запись гласит, что нет ответа со «швейцарской почты» на запрос о том, куда отослать альбом с вырезками изображений котят для мисс Юджин, в скором времени – Шлезвиг. Этот тоже может отправляться в камин, как только прогорит предыдущий.

Конфетка берется за третий. Liebes Tagebuch… – значится на первой странице. В камин.

Берется за четвертый. Этот относится к первым годам жизни Агнес с Уильямом и открывается неразборчивым бредом о демонических приставаниях, украшенным на полях символическим изображением глаза, намалеванного густой менструальной кровью.

Через несколько страниц выздоравливающая Агнес размышляет:

Учась в школе, я думала, что моя старая жизнь сохраняется для меня в тепле, как любимое блюдо, которое держат на пару под серебряной крышкой, ожидая моего возвращения домой. Теперь я понимаю: то была трагическая иллюзия. Мой отчим все время строил козни, чтобы медленно извести своей жестокостью мою дорогую мать, а меня продать первому же мужчине, который согласится забрать меня. Он нарочно выбрал Уильяма, теперь я это понимаю. Если бы он выбрал жениха из более высокого класса, то постоянно сталкивался бы со мной в тех местах, где собираются люди из высшего общества. Но он знал, что Уильям низведет меня с высот и, как только я окажусь так низко, как сейчас, ему больше никогда не придется меня видеть!

Что ж, я рада! Да, рада! Он ведь все равно мне не отец. Приглашения на самый роскошный бал было бы недостаточно, чтобы изменить мое отношение к нему.

Так было всегда, на протяжении веков: женщины – пешки в предательской игре мужчин. Но наступит день, когда будет высказана правда.

Комната начинает заполняться запахом надушенной бумаги, уже отдающей затхлостью. Конфетка бросает взгляд на камин. Дневник еще сохраняет форму, но по краям пылает ярким оранжевым пламенем. Она вытаскивает из-под кровати еще один и раскрывает наугад. Этой записи она не читала, даты нет, но яркие синие чернила выглядят совсем свежими.

Дорогая Святая Сестра!