Багровый закат

Римские наемники, собиравшие колючки, действительно не торопились. Изредка метали копья, стреляли, переругивались с защитниками селения. Обещали всех подвесить на столбах, поджарить на огне. Повеселиться с их женами…

С наступлением сумерек наемники отошли. Расположились у костров. Отдыхали. К полуночи костры погасли, люди спали. Их громкий храп доносился до окраин Модиина… Лишь постовые, подобно привидениям, передвигались среди спящих. Затем исчезли и они.

Наступила странная глухая тишина. Полное беззвучие.

Однако вскоре, во многих местах, где расположились на ночлег легионеры, раздался треск запылавшего хвороста. Яркое пламя охватило связанные в огромные рулоны настилы. Раздались отчаянные крики солдат, стук мечей, звон медных щитов.

Элька видел, как на фоне пылавшего хвороста мелькали странные серые тени. По их облегающей одежде он узнал Ноаха, Ривку и еще человек десять из их сотни. Но кто это уходит последним? Сердце Эльки вздрогнуло, он узнал Бен-Цура.

Их не преследовали. Вместо этого, наемники начали быстро отступать. Где-то вдали был слышен шум боя, затем затих и он.

Вскоре раздались крики радости. Это было одно из первых победных сражений над римскими войсками, посланными прокуратором Вентием Куманом.

– Мы победили! Римляне бегут! – звучали торжествующие голоса.

К утру двор Шифры заполнился возбужденными боем людьми. Элька увидел, что одежда многих сикариев залита кровью. Вскоре появился Шмуэль и вместе с ним люди его сотни. Некоторые были ранены. Они вели ночной бой с находившимися во второй линии главными силами Кая, Шмуэль был доволен успешной схваткой.

Лишь через день показались римские парламентеры. Они несли на высоком шесте большой пучок зеленой травы.

Их было трое. Среди парламентариев выделялся своей не военной внешностью высокий чуть сгорбленный худой римлянин.

Когда эти трое приблизились, воины Бен-Цура расступились. На месте остался лишь Тарфон. Он вытащил длинный острый кинжал и закричал – убейте язычников! В эту секунду перед Тарфоном оказался кузнец Шмуэль. Он с легкостью отнял у Тарфона оружие.

На лицах парламентёров не дрогнул ни один мускул. Они осмотрелись, и Элька увидел, что один из них остановил свой взгляд на Корнелие.

– Римский легион предлагает обменять тела погибших солдат на пленных иудеев, в том числе на рава Бет– Хорона – Хананию, – обратился к Бен-Цуру худой римлянин. Однако прежде чем Бен-Цур успел что-либо сказать, он услышал тихий голос Корнелия:

– Легион направил в качестве парламентера инженера, александрийского иудея. Переговори с ним. Он не враг.

Бен-Цур внимательно посмотрел на инженера, ничего не ответил Корнелию, лишь в знак согласия кивнул головой. Развернулся и хотел, было, уйти, но увидев, что инженер пытается что-то сказать, остановился.

– Командующий иудеев хорошо знает военное дело, – услышал Бен-Цур на чистом греческом языке, – твой прием с шипами ты уже однажды использовал против слонов Арсака, но там были шипы больших размеров. Не так ли?

И чуть слышно сказал: " Кай и большая часть легиона направлены в Египет". Сделал паузу, добавил: "Впредь и ты берегись огня".

Затем тройка парламентеров направилась к воротам. Их провожал Шмуэль. Он внимательно следил за кучкой сикариев, обнаживших оружие.

Вскоре прибыла большая группа невооруженных римлян. Они уносили тела погибших наёмников. Лишь теперь были видны большие потери легионеров, понесенные в беззвучном ночном бою.

Вновь наступило продолжительное затишье.